Бирюкова. Дело о сЛОМанных людях

Волкова Светлана

– Извини… те. Я правда спутал те… вас со своей одноклассницей! Маринкой, – и, просияв улыбкой, представился: – Меня, кстати, Костей зовут.

Бирюкова тоже еле сдержала улыбку.

– А меня Наташей! – и звонко рассмеялась.

В тот вечер ни один, ни другая больше не чувствовали мороза, не думали о времени, а о кино и вовсе позабыли. Они гуляли допоздна, а через пару дней Костя свалился с температурой. Наталья пришла ухаживать

за больным, да так и осталась…

– Привет, Костик! – Наталья Николаевна обняла супруга и нежно поцеловала.

– Привет, Натусь, – удивлённо поздоровался Костя. – Я думал, ты ещё на работе. А тут такая приятная неожиданность!

Бирюкова мило улыбнулась и ещё раз поцеловала мужа.

– И не одна, – она посмотрела снизу вверх и лукаво прищурилась.

– Ах ты плутишка! – он хотел зажать её в объятиях, но та проворно вывернулась и отбежала.

– Руки! Мыть! – наигранно командным голосом приказала она и указала на дверь ванной.

Мужчина отдал честь и немедленно выполнил приказ.

– Так, что за новая неожиданность меня ждёт? – потирая руки, он уселся за стол.

– А вот чего, – Наталья поставила перед мужем тарелку.

– Окрошка! – по-детски радостно воскликнул тот и чмокнул супругу в щёку. – Спасибо, Натуль!

– А больше никаких сюрпризов не припасла? – довольно отвалившись после добавки, спросил Костя.

Бирюкова помедлила и, заливаясь краской, тихонько произнесла:

– Кажется, ты скоро станешь папкой…

Костя сорвался с места. Табуретка упала так, что у неё отвалилась ножка, а он подхватил жену и закружил по тесной кухоньке.

– Сумасшедший! – захохотала женщина. – Прекращай! Поставь меня обратно!

Сделав ещё пару оборотов, мужчина остановился, но на пол вернул её не сразу, а только спустя пару мгновений. Он продолжал обнимать Наталью, зарывшись в волосах и шепча слова счастья. Она тихонько шмыгнула носом, и только тогда Костя выпустил её из объятий. Аккуратно вытерев ей слёзы, снова прижал к себе и стал покачивать, будто убаюкивая.

– Тш-ш-ш… Натулечка моя, я с тобой… А знаешь, я тоже вот сейчас задумался, и мне тоже стало страшновато: а вдруг не справлюсь? Ну с ролью бати. Но знаешь, справлюсь, ведь у меня есть ты. А у тебя есть я…

Слова мужа действовали словно успокоительное: плечи Бирюковой перестали подрагивать, а всхлипывания делались всё реже. Наконец она подняла на мужа глаза, ставшие ещё зеленее, – будто слёзы смыли с них налёт печали и всего плохого, что пришлось увидеть за последние дни, – внимательно посмотрела на Костю, мысленно собираясь с духом, и наконец прошептала:

– Мне не страшно, Костик. Особенно с тобой. С тобой я под надёжной защитой. Просто… просто я не знаю, как сказать тебе, что завтра я уезжаю в деревню… Там…

– Куда ты уезжаешь? – нет, муж не вспылил, не закричал – от неожиданности и двойственности ситуации он не знал, как реагировать.

– В деревню. В Орлик, – стала объяснять Наталья. – Мне нужно, Костик. Там…

– Ладно о себе не думаешь, не говоря уже обо мне,

ты о ребёнке подумала? – начал закипать мужчина. – Ты о нём подумала? А?

– Подумала, – Бирюкова отвела взгляд. – Мне нужно.

– Да что ты заладила – «мне нужно»?! Что тебе нужно? – почти заорал Костя. – В очередной раз потерять ребёнка?!

– Не кричи, прошу тебя, – она подняла на него глаза, полные слёз, просьбы и любви. – Погоди, не перебивай! Там… Там я смогу пролить свет на гибель моих родителей…

Муж хотел было что-то ответить, но вместо этого отступил назад и тяжело осел на другой табурет, обхватив голову руками. Наталья подошла к супругу, осторожно, словно боясь, что он оттолкнёт её, обняла за плечи и поцеловала в макушку. Он не оттолкнул, нет, – более того, обнял в ответ. С облегчением вздохнув про себя – самое тяжёлое позади, – будто чужим голосом она проговорила:

– И я поеду не одна. Со мной отправляют Абазяна. Помнишь, я о нём рассказывала?

– Помню, – примирительно буркнул Костя.

– Ну и Шутов будет периодически приезжать, – Бирюкова перевела дух, после чего продолжила: – А я к тебе. Ну раз в два дня, например…

– Наташ, обещай мне беречь себя, – муж пропустил эти подробности мимо ушей.

– Обещ…

– И, – прервал он её на полуслове, – обещай мне, что после этого своего Орлика ты угомонишься. И работу будешь брать менее опасную.

– Обещаю… Кость, я…

– Наташ, – перебилл он снова, – я ж люблю тебя! И хочу, чтобы ты никогда, слышишь, никогда больше не страдала! – он крепче прижал её к себе. – Дурёха моя неспокойная, неужели ты забыла?..

Нет, она не забыла. То, что Бирюкова пережила два года назад, не пожелаешь и врагу. Её беременность проходила хорошо, даже слишком. До того майского дня, который разделил их с Костей жизнь на до и после…

Поначалу Наталья не придала значения небольшим выделениям с сукровицей и спокойно легла спать. Ночью проснулась от острой боли в животе, на нижнем белье были не просто пятна крови – кровь буквально лилась. Как назло, муж был в тот день на смене. Женщина, теряя сознание, еле доползла до соседки и кое-как жестами попыталась объяснить причину ночного визита. Та спросонку никак не могла понять её, но, увидев огромные пятна крови на ночнушке, спотыкаясь, бросилась к телефону и вызвала скорую.

Врачи приехали достаточно быстро, но время, упущенное с вечера, сыграло против них. Бирюкову еле спасли, а двойняшки, мальчик и девочка, умерли.

Наталья Николаевна держалась стойко, но только перед людьми и даже перед мужем, тихо рыдая в подушку чёрными бессонными ночами. А Костя знал, он всё знал. Знал он и свою Наталью. Поэтому не показывал вида, бережно и осторожно заботясь о ней в простых, но самых важных мелочах.

– Пойдём спать, – не дожидаясь ответа, сказал Костя. – Уже поздно, нам нужно выспаться.