Бисер для трех поросят

Сахарова Татьяна

— Нет, того с «Ролексом» вчера точно не было. Я бы заметила.

— А к директору на аудиенцию много народа заходило?

— Я специально не следила, — задумалась подруга. — Но появлялись вроде люди. А что?

— Да нет, ничего. Не бери в голову!

— Хотя, по моему мнению, скидки для приятелей директора были бы вполне уместны. Я бы, например, будучи хозяйкой заведения, с удовольствием предоставила своим друзьям приличный дисконт. Но, с другой стороны, почему это должен делать наш начальник? В конце концов, его собственная зарплата наверняка зависит от доходов

ресторана.

Не успела я подумать о директоре, как тот сам нарисовался в зале. Настороженно оглядевшись, он приблизился к нам и осведомился:

— Глеб Николаевич не приезжал?

— Не-а, — ответила ему Женька, — во всяком случае, через главный вход он не появлялся.

— Через задний тоже, — растерянно пробурчал Гросс и скрылся в служебном коридоре, даже не поприветствовав толстяка с саквояжем. Нехорошо, господин директор, очень нехорошо игнорировать знакомых, дающих ресторану солидную долю выручки.

Вяло диллинькнул входной колокольчик. В ресторан чинно вплыла дама, давеча приходившая к директору в противно-розовом комбинезоне. Сегодня на ней был шикарный льняной костюм, а с собой объемистая, плетенная из соломки сумка. Чертова память на лица! Ну, на кой черт мне сдалась эта дама? Хотя, может быть, при моей теперешней должности это не так уж плохо? Кто еще может похвастать, что за пару дней работы знает всех постоянных клиентов в лицо? И к друзьям директора я запросто могу относиться с особым вниманием. Мне все равно, а им будет приятно.

Нервно одернув юбку, я пробежалась к клиентке и провела ее к свободному столику. Появился официант и принял у нее заказ. Краем уха я услышала, что тетка собирается оставить у нас около трех тысяч, что дает нам с Женькой надежду хотя бы окупить бензин, потраченный на дорогу.

Не успела расслабиться, как снова ожил входной колокольчик. Женька как раз разбиралась с каким-то счетом, а я двинулась навстречу вновь прибывшему клиенту. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы с уверенностью заявить: «Мужик пришел не по адресу». Конечно, личная гигиена — в плане побриться и вымыть руки — это дело хозяйское, но грязная порванная штанина… Этот тип хоть представляет себе, сколько стоит у нас чашечка кофе эспрессо?

Честно говоря, я совсем растерялась. С одной стороны, мне, как администратору, следует проводить его к столу. Но, с другой — кто будет платить за этого неряху? Вот когда пожалеешь, что в правилах ресторана нет пункта, по которому клиент обязан приходить в костюме и галстуке. И отказать с порога нельзя, и приглашать это чудо в перьях к столу полное безумие. А что, если другие клиенты разбегутся? Я бы сама возмутилась, если бы пришла пообедать, а за соседним столиком устроился такой субъект. Грязный весь, морда опухшая… Меня наконец-таки осенило, для чего приличные заведения держат в штате администратора, коим я и являюсь. И теперь именно мне суждено деликатно выставить неугодного гостя восвояси.

— Суп с клецками есть? — поинтересовался работяга, заняв без спросу свободный столик.

— Нет, — отозвалась я, с удовлетворением наблюдая, как он сник.

— А что есть?

— А что вы хотите? — Я вложила в интонации

максимальное количество металла. Даст бог, сам сообразит, что ошибся дверью.

Он, видимо, оценил мой тон, поэтому молча достал из-за пазухи вполне приличное кожаное портмоне и выложил из него стопочку рублей в крупных купюрах. При этом работяга одарил меня насмешливым взглядом.

Сволочь! Где только деньги умыкнул? Наверняка портмоне ворованное. Потом, заработанные рублики в дорогом кабаке не спускают. «Что делать?» Подозреваю, на этом вопросе меня начала «любить» вся русская литература. Впрочем, если абстрагироваться, то у этого замызганного клиента следует-таки принять заказ.

Я жестом подозвала официанта и удалилась за барную стойку, бросая на работягу хмурые взгляды. И даже то, что он вымыл руки перед едой, ничуть не вселило в меня оптимизма. Люди в приличном заведении предпочитают видеть вокруг представителей своей социальной касты. Грязный мужик может изрядно подпортить аппетит остальным достойным клиентам.

Было бы удивительно, если бы беда пришла одна. Следующая напасть, сама того не ведая, явилась в образе напыщенного Хозяина жизни, который, поблескивая неизменным «Ролексом», развалился за столиком у окна. В самом его приходе, разумеется, не было ничего необычного, но у Женьки в глазах вдруг заплясали лихие чертики. Перегнувшись через стойку бара, она деловито зашипела мне на ухо:

— Пойди прими у него заказ.

— Не пойду! Это дело официантов.

— Немедленно ступай к клиенту! — не желала отступать Женька. — Прояви, в конце концов, житейскую мудрость. Такой мужик пропадает, а она из себя принцессу корчит.

— Не пойду… — Дальше я не успела продолжить.

Женька нырнула ко мне за барную стойку, и в тоже мгновение мою правую ступню пронзила резкая боль. Я легонько взвыла и согнулась в коленях. Прежде чем я сообразила, что произошло, Женька со всей дури лупанула каблуком по моей второй ноге. У меня из глаз радостным фейерверком посыпались искры. Сквозь туман пробилось повелительное шипение подруги:

— Падай в обморок! Падай, дура, кому сказала!

Боль в ногах напрочь парализовала сознание, и я послушно сползла на пол, распластавшись желейной массой на мягком ковролине.

— Господи, Машенька, — зазвенел в ушах озабоченный Женькин голос. — Боже мой, она сознание потеряла. Да помогите же кто-нибудь!

Я немного пришла в себя и, удивленно зыркнув на нее, предприняла попытку встать на ноги. За это она тут же наградила меня увесистым тумаком в грудь.

— Лежи, идиотка, смирно! Закрой глаза и предоставь дело мне! — просипела она тихонько, после чего заголосила иерихонской трубой: — У нее, наверное, снова приступ гипогликемии. Если срочно не доставить ее в больницу, она может умереть. — Рядом со мной наметилось вялое шевеление и групповое сопение. Не нужно даже открывать глаза, чтобы сказать с уверенностью, что вокруг столпились люди. Что, спрашивается, Женька задумала? Спинным мозгом чувствую, что разгребать последствия ее авантюры снова придется мне. Но пока ничего не оставалось, кроме как изображать бесчувственное тело.