Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие
Шрифт:
Ну а я? Даже и не подумал. Ибо он еще не договорил, как у меня в мозгу бомбой взорвалась идея.
– По рукам! – вскричал я.
– Э?
– Вот ваши пять шиллингов. Свистните собаке.
Он свистнул, и пес тут же прискакал. И я, помассировав ему ребра, подхватил его на руки, запихнул внутрь автомобиля и захлопнул дверцу. И тут увидел, что по дороге топает Адвокат Джо, расплескивая воду из большого ведра.
– Вот и вода, – сказал он, обошел автомобиль, отвинтил пробку радиатора и только прицелился лить в отверстие водичку,
– Кто посадил туда эту собаку? – осведомился он.
– Я посадил. Я ее купил.
– Ну так, черт дери, вытащите ее оттуда.
– Но я везу ее к себе домой.
– Только не в моем автомобиле.
– В таком случае, – говорю я, – купите ее у меня и делайте с ней что хотите.
Он продемонстрировал избыток нетерпеливого раздражения.
– Никаких собак я покупать не собираюсь, – говорит он.
– И я не хотел, даже половины, пока вы меня не уломали. И не вижу, на что вы жалуетесь. Это живая собака, а та, которую вы всучили мне, была дохлой.
– Сколько вы за нее хотите?
– Сто фунтов.
Его слегка пошатнуло.
– Сто фунтов?
– Только и всего. Не проговоритесь про это ребятам, не то я буду выглядеть очень глупо.
Некоторое время он распространялся о том о сем.
– Сто пятьдесят, – говорю я. – Цены растут.
– Ну послушайте, послушайте, послушайте! – говорит субчик Джо.
– Но вот что я сделаю, – говорю я. – И это последняя возможность. Сто фунтов с выплатой в течение минуты. После этого цена будет расти.
Корки, старый конь, в свое время я извлекал разные суммы из разных людей, и некоторые весело уделяли от своего изобилия, другие отстегивали с сухим видом, если можно так выразиться. Но ни разу за всю мою карьеру я не видел, чтобы мой ближний выкашливал требуемое в манере этого типчика, Адвоката Джо. Он отличался почти полным отсутствием шеи, и был момент, когда мне почудилось, что его вот-вот хватит удар. Лицо у него стало ярко-лиловым, а губы шевелились, будто он читал молитву. Но в конце концов он сунул руку в сумку и отсчитал указанную сумму.
– Благодарю, – сказал я. – Ну так всего хорошего.
Он словно бы ждал чего-то.
– Всего хорошего, – повторил я. – Не хочу ранить ваши чувства, малышок, но я должен отказаться от вашего общества. Мы приближаемся к цивилизованным местам, и в любой момент какой-нибудь мой друг может увидеть меня в вашем автомобиле, что подорвет мой светский престиж. Я пройдусь пешком до ближайшей железнодорожной станции.
– Но, рази меня гром…
– Так что еще?
– Вы что, не заберете собаку из автомобиля? – сказал он, изложив, какая это, по его мнению, собака. Кроме того, он добавил несколько критических замечаний по моему адресу.
– Я? – сказал я. – С какой стати? Я просто продал ее вам. На этом мое участие в сделке завершилось.
– Но как я доберусь до Сандауна, если
– А почему вы хотите добраться до Сандауна?
– Если я опоздаю, то потеряю сотни фунтов.
– Э? – сказал я. – В таком случае вы с радостью заплатите приличную сумму тому, кто поможет вам добраться туда. Я готов протянуть вам руку помощи, если меня заинтересовать. Извлечение собак из автомобилей требует услуг специалиста высокой квалификации, и я буду настаивать на соответствующем гонораре. Скажем, пятьдесят фунтов за выполнение работы?
Он тявкал бы еще долго, но я его перебил.
– Не хотите, как хотите, – сказал я. – Мне это безразлично.
Тут он вручил назначенную сумму, а я открыл дверцу и вытащил собаку на дорогу. Джо молча сел за руль и укатил. Вот так, Корки, я в последний раз видел этого человека. И больше не желаю его видеть. Скользкий тип, Корки. Нечист на руку. Из тех людей, кого следует избегать.
Я отвел собаку к двери коттеджа и заорал, окликая бородатого селянина.
– По размышлении она мне не понадобится больше, – сказал я. – Берите ее обратно.
– Э?
– Мне эта собака не нужна.
– Э! Но свои пять шиллингов вы назад не получите.
– Господь благослови тебя, мой добрый сельский труженик, – сказал я, дружески хлопая селянина пониже воротника. – Бери ее назад с моим благословением. Такие деньги я швыряю воробьям.
Он сказал «Э!» и затворился, а я зашагал в поисках станции. И я пел, Корки, старина. Да, малышок, твой старый друг, шагая по сельским проселкам, испускал трели, как чертов жаворонок.
На следующий день я заглянул к закладчику, выложил требуемую наличность, получил назад брошку и зашвырнул ее в ящик бюро.
А наутро объявилась моя тетка на такси, уплатила по счетчику, оттеснила меня в библиотеку и зафиксировала на месте огненным взглядом.
– Стэнли, – говорит она.
– Валяйте, тетя Джулия, – говорю я.
– Стэнли, по словам мисс Вайнинг, ты отказался позволить ей взять мою брильянтовую брошь.
– Совершенно верно, тетя Джулия. Она требовала взломать ящик вашего бюро, но я и слышать об этом не хотел.
– Сказать тебе почему?
– Потому что она потеряла ключ.
– Я имею в виду другое, и ты это прекрасно знаешь. Сказать тебе, почему ты не позволил ей взломать ящик?
– Потому что слишком уважаю вашу собственность.
– Неужели? Я же склонна думать, что ты не хотел, чтобы выяснилось, что броши в ящике нет.
– Не понимаю.
– Зато я поняла. Едва получила письмо мисс Вайнинг. Поняла все. Ты заложил эту брошь, Стэнли! Я так хорошо тебя знаю!
Я выпрямился во весь рост.
– Нет, тетя Джулия, вы, наоборот, знаете меня плохо, – сказал я холодно, – раз способны думать обо мне так. И разрешите мне сказать, пока мы еще не оставили эту тему, что ваши подозрения недостойны женщины, имеющей честь быть теткой.