Битая карта (сборник)
Шрифт:
Никого она не щадила, безжалостно припирая к стенке.
— Вы лжете! — жестко обрывала Надежда Владимировна своих недавних друзей, когда ее приглашали на очные ставки. — Вы до сих пор не разоружились перед Советской властью!
Изворотливого Китайца без труда поймала на вранье, заставив сообщить еще неизвестные имена его осведомителей, работавших в Петроградском Совете. Люндеквист после недолгого запирательства вынужден был сознаться, каким затруднительным оказалось назначение его в Астрахань и как решил он лечь в госпиталь, срочно придумав себе болезнь.
Никого не щадила, никого… За исключением тех
Первым таким исключением был СТ-25.
Надежда Владимировна не отрицала, разумеется, своего знакомства и тесного сотрудничества с англичанином. Наивно было бы отрицать, ведь Профессор и без ее показаний слишком многое знал.
Ограничивалась по возможности общими местами, с подробностями не спешила. Верно, он явился к ней на дом вскоре после своего приезда в Петроград — надо полагать, нелегального, точно она не знает. Почему именно к ней — объяснить затруднительно. Скорей всего, по рекомендации ее племянника, довольно легкомысленного молодого человека, с которым Поль Дюкс подружился в Архангельске.
Правильно, отлеживался у нее на квартире, и она его лечила. Подробности ей неизвестны. Что-то вышло у него за городом, переходил на лыжах какую-то речку, провалился под лед. Обморожение ног было довольно серьезным. Насчет убитого проводника-финна слышит впервые. Не случайное ли совпадение обстоятельств?
Общий язык они искали довольно долго. Сперва Поль Дюкс просил помочь в сборе информации для своих статей. Лишь спустя месяц признался, что имеет кое-какие задания секретной службы. Нет, не шпионского характера, главным образом информационные. На шпиона он вообще не похож.
Следствие может, понятно, не верить и пренебречь ее мнением, но она считает, что Поль Дюкс глубоко порядочный и безусловно честный человек. На уголовные преступления, тем более на убийство, не способен. Это истинный английский джентльмен с весьма прогрессивными социалистическими взглядами. Очень близко принимает к сердцу страдания русского народа, всегда готов помочь нуждающимся…
Профессор был терпелив от природы, слушать любил не перебивая, но тут почувствовал, что сдерживаться ему невозможно. На столе у него лежала папка с материалами о всех преступлениях Поля Дюкса.
— Прекрасно, Надежда Владимировна. — Профессор задумчиво почесал за ухом. — Данная вами характеристика английского разведчика крайне любопытна. Расскажите уж заодно, как этот безукоризненно честный джентльмен распространял в Петрограде фальшивые деньги?
— Я вас не понимаю. О каких деньгах идет речь?
— О тех самых, которые прислали из Лондона… Да вы же их собственноручно изволили пересчитывать… Поддельные керенки сорокарублевого достоинства, на полмиллиона рублей. На них еще допущена довольно забавная опечатка…
— Ах вот вы о чем! — нисколько не смущаясь, «припомнила» Надежда Владимировна. — Так ведь их реализовать не удалось…
— Совершенно правильно. А почему не удалось?
— Не помню уж… Возникли какие-то трудности…
Трудности эти доставили немало волнений англичанину, и уж кто-кто, а Надежда Владимировна знала их досконально. То ли по небрежности, то ли в спешке, но лондонские фальшивомонетчики допустили промахи, сделавшие невозможным реализацию керенок. Напечатали
Китаец рассказал эту историю во всех подробностях. Как примчался к нему Поль Дюкс, как уговаривал сбыть фальшивки хотя бы за полцены, а после, очевидно посоветовавшись с Мисс, сбавлял цену до двадцати процентов номинала, и как он, Илья Романович Кюрц, наотрез отказался лезть в авантюру.
— Ну что ж, раз не помните, давайте поговорим о другом… Не расскажете ли, кстати, за что решено было ликвидировать господина Покровского и какова в этом деле роль Поля Дюкса?
Самообладание, надо отдать ей должное, у Надежды Владимировны было превосходное. И глазом не моргнула, не то чтобы растеряться. Впервые, дескать, слышу о господине Покровском и не пойму, о какой ликвидации разговор.
Волей-неволей пришлось вызывать Китайца. Тот с готовностью подтвердил: действительно, по настоянию англичанина и самой Мисс полковника Покровского, входившего в организацию, решено было уничтожить. Имелись якобы неоспоримые доказательства его связей с Чека. Приговор должен был выполнить он, Илья Романович Кюрц, хотя ему не хотелось этого делать.
— Вы лжете! — крикнула Надежда Владимировна, решив отпираться до конца. — Не было этого! Не было!
— Полноте, Марья Ивановна, напрасно изволите гневаться, — вздохнул Китаец и покосился на Профессора. — Они же здесь не простаки, обмануть их трудно… Яд, который вы мне вручили, найден при обыске…
— Вот он, ваш пузыречек, — усмехнулся Профессор. — Вам его передал Поль Дюкс, а вы передали Илье Романовичу. Узнаёте?
Надежда Владимировна предпочла не отвечать. Опустила голову, дрожащими руками достала из портсигара папиросу.
Другим исключением из правила был старший сын Надежды Владимировны. Тот самый, которого принесла она в отцовский дом после крушения своего любовного романа.
Немало воды утекло с того памятного дня. Сын вырос, окончил гимназию, сдал экзамены в университет. Учиться, правда, не стал, с головой влез в водоворот революционных событий, записавшись в коммунисты. Взяли его на работу в политотдел Седьмой армии, доверили довольно ответственный пост. Настоящая его фамилия Ерофеев, но переименовал себя на французский лад, зовется Вилем де Валли. Решил, видно, что звучит это солиднее, чем Ерофеев.
Однако биографические эти подробности не очень интересовали Профессора. Гораздо больше занимала его отгадка одной из тайн английского резидента. Сделалось наконец понятным, каким образом обзавелся СТ-25 политотдельским удостоверением на имя Александра Банкау. К тому же и в шпионских донесениях Китайца содержалось немало точных сведений о состоянии Седьмой армии, — снабжать ими мог лишь хорошо осведомленный человек.
Виля де Валли арестовали следом за матерью.
— Заклинаю вас всем, что для меня свято, он не виноват! — пылко воскликнула Надежда Владимировна. — О моей работе в организации сын не подозревал. Если уж хотите, я могу признаться. Несмотря на свое положение, мой сын все еще порядочный шалопай. Такова, к сожалению, правда. Любитель поухаживать за девицами, любитель выпить с друзьями. Домой всегда возвращался поздно, и из-за этого у нас происходили неприятные стычки.