Битая карта
Шрифт:
Это оказался Нокс. Где-то выше по склону. Далеко, но не очень. Ребус сделал глубокий вдох и пошел. Странным образом он вдруг вышел из леса и оказался на довольно большой поляне. Склон здесь был круче, порос папоротником, можжевельником и другими низкорастущими колючками. Вдруг он увидел луч, это был фонарь Нокса. Справа и выше по склону. Ребус припустил рысцой, высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться о корни. Бежать было трудно, колючки цеплялись за брючины, за щиколотки. Царапали и жгли ноги. Потом начались травяные проплешины, где можно было двигаться быстрее… вернее, можно было бы, будь он моложе и
Он поднялся на вершину склона — земля здесь выровнялась. У него возникло ощущение, что при свете дня этот пейзаж довольно мрачен. Здесь не было ничего, кроме чахлой травы, вряд ли годившейся даже для самых неприхотливых овец. Далеко впереди в небо устремлялись темные уступы какого-то холма. Ветер, который высушил на нем рубашку, но проморозил до мозга костей, теперь стих. Господи, как же болит голова. Он посмотрел в небо. Увидел очертания облаков. Небо прояснялось. Вместо шума ветра он услышал другой звук.
Шум бегущей воды.
Ребус сделал еще несколько шагов — звук становился громче. Он теперь не видел фонарика Нокса и чувствовал, что остался один. Еще он чувствовал что если зайдет слишком далеко, то, возможно, не отыщет дороги назад. Выбери он неверный путь — и будет бесконечно блуждать среди холмов в лесу. Он оглянулся. Линия деревьев все еще смутно виднелась, а огни дома — уже нет.
— Джек! Джек!
Голос казался таким далеким, будто Нокс находился за милю от него. Ребус решил, что пойдет в ту сторону, но по дуге — не напрямую. Если Грегор Джек где-то там, в холмах, то и пусть его замерзнет до смерти. Спасательная служба найдет его завтра…
Бегущая вода теперь была гораздо ближе, он чувствовал камни под ногами, растительности стало меньше. Вода была где-то внизу. Он снова остановился. Формы и очертания перед ним… он их не понимал. Земля здесь словно заканчивалась. В этот момент из-за тучи вынырнула луна, большая, почти полная луна. Сразу стало светло, и Ребус увидел, что стоит менее чем в четырех шагах от края отвесной скалы высотой в пять или шесть ярдов, а внизу петляет река. Справа раздался какой-то звук. Он повернул голову в ту сторону. К нему, пошатываясь, приближалась фигура, согнутая пополам от изнеможения, руки болтались, чуть не касаясь земли. Обезьяна, подумал он поначалу. Он похож на обезьяну.
Дышал Грегор Джек хрипло. Он едва не стонал от усталости. Он не смотрел, куда идет, знал только одно — он должен двигаться.
— Грегор.
Тень засопела громче, голова дернулась. Грегор остановился. Выпрямился в полный рост, поднял лицо к небу. Упер усталые руки в бока, как бегун в конце дистанции. Потом пятерней машинально пригладил волосы, согнулся пополам, уперся руками в колени. Волосы снова упали на лицо. Но дыхание выравнивалось. Наконец он выпрямился. Ребус увидел, что Грегор улыбается, показывая свои идеальные зубы. Потом он затряс головой и захохотал. Ребус слышал подобный смех — так смеются люди, потерпевшие поражение. Не важно, что это за поражение: потеря
Смех перешел в кашель. Грегор похлопал себя по груди, потом посмотрел на Ребуса и улыбнулся.
А потом сорвался с места.
Ребус инстинктивно пригнулся, но Джек устремился в другую сторону. Они оба точно знали — куда. Достигнув обрыва, он подпрыгнул и ушел вниз ногами вперед. Секунды через две до Ребуса донесся удар тела о воду. Ребус осторожно подошел к краю обрыва, посмотрел вниз, но в это время туча вновь закрыла луну. Стало темно, и Ребус ничего не увидел.
На обратном пути к «Гнезду глухаря» фонарь не требовался. Пламя осветило окрестности. Они шли и видели, как тлеющий пепел падает на деревья. Ребус потрогал сзади шею. Кожу жгло. Но ему казалось, что шок сглаживает боль — она стала не такой острой, как прежде. Щиколотки тоже жгло, — наверное, от чертополоха. Он пробежал по полю, которое, как выяснилось, все заросло этой дрянью. Рядом с домом никого не было. Моффат и Стил ждали у машины Нокса.
— Он хорошо плавает? — спросил Ребус у Стила.
— Разорёха? — Стил массировал развязанные руки. — Как утюг. Мы все научились плавать в школе, но его мать прислала какую-то записку, и его освободили.
— Почему?
Стил пожал плечами:
— Он боялся подхватить заразу. Как ваша голова, инспектор?
— Некоторое время стрижка мне не понадобится.
— А что с Джеком? — спросил Моффат.
— Ему тоже стрижка уже не понадобится.
Тело Грегора Джека начали искать на следующее утро. Правда, Ребус в поисках не участвовал. Он был в больнице, весь грязный и небритый. Кроме головы.
— Если не хотите ходить лысым, — сказал ему один из врачей, — можете поносить парик, пока волосы не отрастут. Или шляпу. Кожу в обожженных местах берегите от солнца.
— От солнца? Какого солнца?
Но солнце было, пока он отсутствовал на работе, было много солнца. Он оставался в квартире, под землей, читал книгу за книгой, ходил в Королевский лазарет на перевязки.
— Я могла бы сама тебя перевязывать, — сказала ему Пейшенс.
— Не стоит путать бизнес с удовольствием, — последовал на это предложение загадочный ответ Ребуса. На самом же деле он приглянулся одной сестре в больнице, да и она ему приглянулась… Ничего серьезного, легкий флирт. Он бы ни за что в жизни не причинил боль Пейшенс.
К нему приходил Холмс, каждый раз приносивший дюжину банок с какой-нибудь газировкой.
— Привет, лысый, — таково было постоянное приветствие, даже когда волосы у Ребуса отросли до ежика, а потом и еще длиннее.
— Какие новости? — спросил Ребус.
Во-первых, тело Грегора Джека так и не было найдено, а во-вторых — и это было главной новостью, — Фермер бросил пить, потому что на одной из встреч баптистов-ривайвелистов [52] ему «явился Господь».
52
Ривайвелизм — движение в протестантизме, возникшее в XVIII в.