«Битлз» in the USSR, или Иное небо
Шрифт:
Тот, не растерявшись, выхватил из рук красавицы блюдо с караваем и сунул его между Ленноном и партийцем. Упруго, как локомотив в тупиковый упор, «первый» ткнулся в него объемистым животом и остановился.
– Спасибо за хлеб-соль, – выпалил Моисей Миронович, – мы обязательно посетим ваш город во время гастролей!
Чиновник растерянно кивнул, видимо, Мучник предвосхитил его дальнейший дипломатический ход. Но, тут же собравшись с мыслями, городской глава продолжил:
– Товарищи музыканты! – Он заглянул в бумажку. – Товарищи Мучник и Якубович! Тут у нас на заседании актива
Мучник посмотрел на часы. Было без четверти пять. До концерта «Машины» оставалось два с половиной часа, а до Томска семьсот сорок восемь километров. Фраза «самолет генерального секретаря» произвела на него впечатление – он понял, что с этого момента можно не просить.
– Исключено, – сказал он твердо. – Мы срочно должны лететь. И учтите, дело это государственной важности. Опа-здание смерти подобно!
– Ну что ж, – с показным сожалением произнес секретарь, – нельзя так нельзя. Нам велено оказывать вам всяческое содействие, так что задерживать не будем.
Тут раздался шум двигателя, рядом лихо затормозил микроавтобус «Раф», из него высыпали телеоператоры с громоздким аппаратами на плечах и журналисты с фотоаппаратами и микрофонами. Одни из них кинулись к музыкантам, другие – к секретарю горкома. Но последнего от интервью отвлек Якубович:
– Иван Никитич, а что с «аннушкой» моей будет?
– Поставим на прикол, после гастролей заберете. Якубович помотал головой:
– Так дело не пойдет. Заправьте меня, пожалуйста, запас горючего дайте, снеди какой-нибудь, и я – в обратный путь. Мучник, услышав это, опешил.
– Леня, ты чего? – вполголоса спросил он. – А кто лавры пожинать будет?
Якубович криво усмехнулся и отозвался также тихо:
– Хрен с ними, с лаврами. Жив остался, и то слава богу. У меня передача в четверг, сценарий закончить надо, а главное, борт вернуть человеку я обещал, сам помнишь.
– Э, нет, – сказал Мучник, – так не пойдет. Я тебе славу обещал. – И громко крикнул всем присутствующим: – Товарищи журналисты! Народ! Все внимание сюда! Сюда! Вот перед вами человек! Это человек с большой буквы!
Он приобнял Якубовича. Защелкали фотоаппараты, к ним повернулись объективы камер.
– Товарищи, если бы не наш дорогой Леонид Аркадьевич, случилась бы катастрофа. Мало того что он – талантливый писатель, вы программу «А ну-ка, девушки и парни» все смотрите?
Толпа одобрительно погудела.
– Так вот, товарищи, Масляков, это еще полдела, в основе стоит сценарий, и эти сценарии выходят из-под одаренного пера Леонида Аркадьевича!
Частота вспышек удвоилась, Якубович смущенно задвигал усами, уткнув взгляд в слякоть под ногами.
– Но мы не об этом. Товарищ Якубович еще и высшего класса пилот. Это он спас ансамбль «Битлз»! Много раз мы были на волосок от смерти, нас сбивали ракетами,
Все крикнули «Ура-а!», а Якубович пробормотал в усы:
– Ну, ты, брат, загнул…
– Нормально загнул, – отозвался Мучник. – И нечего тут скромничать. Как жизнью рисковать, так тут у нас смелости хватает, а как благодарность за это получить… Ну-ка, скажи что-нибудь журналистам, не видишь, им это нужно.
– Ребята, – сказал Якубович в приставленные к его лицу микрофоны. – Не знаю, может, это и подвиг, но на моем месте так поступил бы каждый советский человек. И я благодарен всем, кто нам помог, а таких было много. Я напишу об этом.
Сниму фильм. Джон, Пол, Джордж, Ричи, вы согласитесь сниматься в моем фильме?
«Битлы» отреагировали в том смысле, что, мол, конечно, Лео, с удовольствием.
– Ну, всё, – прервал Моисей Миронович эти трогательные разговоры, – нам пора лететь. Иван Никитич, – обратился он к «первому», – пусть уже нас ведут к нашему самолету, у нас совершенно нет времени. И пожалуйста, проследите лично, чтобы у товарища Якубовича было все необходимое для обратного пути. И предоставьте ему возможность отдохнуть, он с ног от усталости валится. Хорошо?
– Да не вопрос! – развел руками Калита. – Все будет по высшему классу. А как иначе, если дорожишь своим местом? – вдруг понизил он голос до неприязненного. – Вы ж такую кашу в стране заварили, не ровен час, всех нас с мест сметет «ветром перемен»…
Моисей Миронович удивленно глянул на партийца, но тот, вновь улыбаясь, как ни в чем не бывало продолжил:
– Вот уже и заправщик подъезжает, а поесть ему в дорогу мы весь приготовленный для вас стол погрузим. Что касается отдохнуть, то Людмилочка наша Сергеевна, товарищ Москалюк, все это ему мигом организует.
– Слышал, Леня? – обернулся Мучник к другу. – У тебя все на мази. Отдохни и лети. Давай прощаться.
«Битлы» по очереди обняли Леонида, сожалея, что нечего ему подарить – все подарки осели в руках прекрасных людей, помогавших им на тернистых маршрутах путешествия по России. Но они договорились встретиться в Москве на обратном пути. И условились, что на заключительном мега-концерте, если таковой состоится, Лео выйдет перед шоу к публике и произнесет краткую вступительную речь, в которой расскажет обо всем, что довелось пережить музыкантам в СССР, прежде чем их приняли тут всерьез.
– Еще вопрос, – вновь обратился Моисей Миронович к градоначальнику. – С потерей Леонида Аркадьевича мы теряем и квалифицированного переводчика. Вы нам своего горкомовского не одолжите?
– Полиночке я приказать не могу, она – не горкомовская, она – самый молодой в Сибири кандидат филологических наук.
– Поля! Полечка! – позвал он девушку.
– Да, Иван Никитич.
– Полиночка Витальевна, «битлам», понимаешь, переводчик нужен. Об оплате не беспокойся, все будет оплачено по высшему тарифу. Полетишь с ними в Томск?