«Битлз» in the USSR, или Иное небо

Буркин Юлий Сергеевич

– Конечно. Не могу говорить обо всех народах, я недостаточно компетентен для этого, но могу о русских, потому что живу здесь, и об американцах, потому что их идея четко сформулирована и всем известна. – Необычный вахтер подлил чифиря. – Вы ведь знаете, что такое «американская мечта»?

– Синдерелла, – пробормотал за спиной Джордж.

– Вот именно. Золушка. Будь ты хоть негр преклонных годов, если не дурак и будешь пахать, заработаешь и денег, и социальный статус. Всё. Но вот что интересно. – Владимир встал и начал расхаживать по комнате. – Американская мечта сформулирована, а вот о русской идее наши философы говорят уже лет сто и даже больше, а так

ничего толком и не сказали. Но мы, филологи, способны дать ей четкую формулировку.

Джордж с трудом сел, прислонившись спиной к коврику.

– Начнем с Америки. Есть ли у американцев общепризнанная «книга всех времен и народов»? Есть такая. Это «Унесенные ветром» Маргарет Митчел. Не читали?

– Я кино смотрел, – вспомнил Пол. – Там еще актриса такая, миловидная…

– Вивьен Ли, – подсказал Джон.

– Я тоже видел, – кивнул Джордж.

– Отлично! Кино – не фонтан, прямо скажем, Станиславским там и не пахнет. Но сюжет выдержан. Итак, два главных героя – Скарлетт О'Хара и Рет Батлер. Он во время войны продает оружие противнику, а она, выходя за него замуж, торгует собой. Но оба они – на высоте социальной лестницы, оба добиваются того, чего жаждут, – благосостояния и статуса. И американцы души в них не чают, несмотря на то что оба эти персонажа, с нашей точки зрения, абсолютно безнравственны. Лги, обманывай, ступай по головам, но если ты добрался до верха – честь тебе и хвала. Именно потому американцы так и любят эту книгу, что оба ее главных героя являются яркими выразителями пресловутой «американской мечты»… Джон крякнул.

– Вас послушать, прямо какие-то сыны Вельзевула эти американцы. А я вот живу в США и вижу там вполне нормальных людей.

– Ваш круг, Джон, это одно, а нечто, складывающееся из общих черточек подавляющего большинства граждан страны – совсем другое. Эти черточки заложены в них генетически. Вспомните, кто такие американцы. Откуда они взялись? Примчались из-за океана орды предприимчивых, жаждущих «хорошей жизни» людей, перебили бизонов, загнали в резервации индейцев и стали изо всех сил процветать…

– Всё так, – сказал Джордж. – И что теперь, «русская идея» будет диаметрально противоположна? Исключительно гуманная, к этому вы ведете? И вообще, ваше деление мира на «русских» и «американцев» некорректно. Есть еще Восток, Индия…

– Минуточку, – остановил его ученый сторож. – Я вовсе не делю мир на белое и черное, я знаю, что есть множество других цветов и оттенков.

Он достал сигарету «Родопи» и закурил.

– Но меня интересует именно русская идея. А американская мечта удобна, так как хорошо известна и, повторю, четко сформулирована.

– Ладно, – кивнул Джордж. – Так какая любимая книга у русских? Ведь к этому вы клоните?

– Да вы умница, Джордж! – сказал сторож-филолог, полез под стол и достал большую темную бутылку вермута. Зажег спичку, поднес ее к белой пластиковой пробке, та почернела и скукожилась. Саввыч снял ее, разлил вино в три стакана и вопросительно посмотрел на Джорджа. Но тот отрицательно помотал головой, показав почти полную еще кружку с чифирем.

Выпили за филологию.

– Итак, любимая книга русских…

– «Идиот»! – воскликнул Джон и захохотал. – «Идиот» Достоевского, я даже пробовал его читать. Нудятина редкостная. Русская идея – идиотизм?!

– Ах, Леннон, Леннон, мне стыдно за вас, – погрозил Владимир пальцем. – Стыдно за эту манеру вуа… вульгаризировать. Вы, братец мой, невежественны.

Джон притворно потупился, а Пол заметил:

– А он из нас еще самый умный. Владимир пропустил шутку мимо ушей.

–

Есть в России другая книга, – сообщил он. – Книга, заставляющая трепетать в резонанс всякую русскую душу. «Идиот» – прекрасное произведение, но речь пойдет не о нем. И тут уж вам придется поверить мне на слово, эту книгу вы точно не читали. «Мастер и Маргарита». Мениппея Михаила Булгакова. Но, как это бывает в России, главная наша книга – под запретом. Из-за нее-то я всего и лишился. – Владимир тяжело сел за стол, разлил по стаканам вино. – И из-за «Ивана Денисовича». Но сейчас не об этом. – Сухотин посмотрел на будильник, стоявший на столе. – Однако не торопится наш Вилен. Как бы не случилось с ним чего. Но вернемся к «Мастеру и Маргарите». Поверьте, большинство тех русских людей, которым удалось прочитать эту книгу, считают ее своей любимой. По аналогии с «Унесенными ветром» предположим, что в характерах главных героев этой книги отражена искомая нами русская идея.

В этой книге также два главных героя, тоже мужчина и женщина. Как легко догадаться, это Мастер и Маргарита. Какие же черты присущи им? Преданность своему делу, преданность своей любви. Мастер пишет гениальный роман, от которого имеет в жизни только неприятности, а Маргарита сбегает к нему от вполне успешного мужа-инженера, чтобы своей любовью поддерживать Мастера. То есть для русского грех жизни с нелюбимым страшнее греха супружеской неверности. Русскому нельзя заниматься не своим делом, даже если оно выгодное. И наконец, третье: русскому нельзя жить, работая только для выгоды. И нельзя не искать себя, не пытаться понять свое предназначение.

Значит, по «Мастеру и Маргарите» суть русской идеи состоит в следующем: «Верь в свое предназначение, ищи его, будь предан ему, люби его, будь верен своей любви, и тебе воздастся. Но не обязательно сегодня. Не обязательно при жизни». К примеру, героям «Мастера и Маргариты» в качестве вознаграждения даруется покой на том свете. Его дают им Господь и Дьявол, договорившись об этом друг с другом. Вот, собственно, и все. Все помолчали.

– То есть все вы, русские – сумасшедшие, – резюмировал Джон. – Как я. Ведь я, считай, уже американец, давно за собой замечаю, что «акаю», где не надо, и что «бензин» у меня стал «газом». Но не принимаю я эту твою американскую мечту. Между прочим, она же и английская. Да и вообще, западная, правда, Джордж?

– Да-да, – подтвердил тот. Потом подумал немного и сказал: – А во времена «Битлз» мы, пожалуй, жили как раз по русской идее.

Сухотин посмотрел на Джорджа таким диким взглядом, что тот испугался.

– Да расслабьтесь, Владимир, что с вами? – сказал он. – Не претендуем мы на вашу русскую идею, успокойтесь.

– Я и не надеялся, что это произойдет, – тихо и торжественно произнес вахтер-филолог. – Выпьем же стоя!

Пол послушно встал. Джордж поднялся на топчане на колени, перебирая по стене руками.

– Знаешь, что ты сейчас сказал, Джордж? – Сухотин помотал головой, как будто не верил в происходящее. – Ты высказал мысль, которую я обдумывал и лелеял годы. Сам! «Битл»! – Владимир выпил и кратко посмеялся. – Итак. Слушайте. Тра-та-та-там-м! – пропел он и простучал дробь по столу. – Вы, «Битлз», – русские!

Джон поперхнулся вермутом и поставил стакан на стол. «Теперь понятно, почему этого полоумного отовсюду турнули, – подумал он. – Надо с ним поосторожнее, вдруг он буйный». Джордж спокойно отпил чифиря, он ничему уже не удивлялся и большее не находил этот напиток противным. Пол возвел глаза к потолку, словно говоря: «Как мне уже надоели все эти разговоры».