Битва Деревьев

Новак Илья

* * *

— Джард, — повторил седовласый. — Меня зовут мудрый старейшина Джард, запомни. Слово «карлик» кажется мне оскорбительным. А племя наше называется гномами. На лице его был виден лишь нос картошкой, низкий лоб и зеленые глаза — все остальное скрывала пышная седая борода и усы.

Эльхант присел возле дерева. Под ногами была совсем мелкая щебенка, почти песок из раздробленных камней. У карлика-гнома имелся светящийся предмет, который он назвал «фонарем»: нечто размером с голову, округлое и мутно-прозрачное,

заключенное в черную клетку с железным кольцом сверху, за которое седовласый и держал его. Внутри горел ровный яркий огонь — красное с примесью синего.

— Газ, — пояснил Джард, когда Эльхант поднял взгляд, присматриваясь к огню. — Стекло и горючий газ внутри.

— Стекло?

— Твердое, но хрупкое. Сквозь него можно видеть. Мы делаем его, эти знания пришли к нам от отцов.

— А газ?

— Особый подземный воздух.

— А это?.. — Пальцы агача коснулись гладкого черного ствола. Стрела на дозорной башне и доспех — но не шлем — дукса мракобестий были сделаны.из этого материала.

— Деревья, — сказал гном.

Септанта провел ладонью по теплой поверхности, встал, отломил тонкий кончик ветки и поднес к глазам, рассматривая.

— Деревья… — он повернулся к спутнику, — коричневые и серые. Или белые, как березы. На них растут листья, они зеленые. Как нам нужна пища и вода, так же они нужны и деревьям. Они питаются землей и пьют солнечные лучи. Поэтому они не растут в пещерах, даже если пол земляной. И они не растут из камня, даже если над ними — небо. Вот что такое деревья. — Это… — агач щелкнул пальцами, и обломок ветки упал, — не деревья.

— А я?

— Что? — спросил Эльхант.

— Я не такой, как ты. Я меньше, у нас разные формы ушей. Я живу под землей и годами могу не видеть солнечного света. Так я — не живое существо?

— Абиатские слепцы тоже живут под землей и не видят солнца. Они вообще ничего не видят. Хотя хорошо слышат.

— Это каменные деревья, Эльхант Гай. Чернокаменные, вот как мы их называем. Они растут из взрых ленных камней, — подошва маленького сапога стукнула по щебенке, — и питаются ими. Еще мы добавляем сюда измельченный кристаллуголь. Хотя деревья могут расти и без него, но он — как перегной, он дает им силы.

— Кристаллуголь?

— Позже я расскажу тебе, если захочешь. Древесина этих деревьев… их каменная древесина чуть тяжелее, чем у растущих там, — Джард ткнул пальцем вверх, — но прочнее. Хотя и она может ломаться или крошиться. Она не плавится, как железо, но выгорает. Из нее можно вырезать то, что тебе нужно, а если бить по ней молотом, она плющится, меняет форму.

— Ясно. — Септанта пошел обратно, и гном, опустив фонарь, затопал рядом.

— А еще, — добавил он, — каменные деревья дают нам свет.

Эльхант сказал:

— Темнее становилось все время, пока я был здесь, пока вы дрались с мракобестиями. А потом, когда я вспрыгнул на повозку их дукса, потемнело очень быстро. Что произошло?

— Деревья выдыхают свет утром, — пояснил Джард. — Конечно, это мы так называем — «утро», по привычке. Хотя и не знаем точно, совпадает ли оно с восходом солнца на поверхности. Свет льется из стволов и веток, расползается во все стороны. Это длится недолго, всего полчаса. Он растекается по пещере, поднимается к своду… у нас наступает день. Ну а вечером — в то время, которое мы называем

вечером, — они втягивают свет обратно, будто тот, кто медленно и глубоко наполняет воздухом свою грудь. Вдохнув весь свет, деревья засыпают, и у нас наступает ночь. До тех пор, пока утром они вновь не выдохнут.

Гном замолчал, когда они достигли края рощи, что росла под стеной пещеры. Вдалеке открылось селение карликов — огни в окнах каменных домов, фонари на высоких шестах, сараи, мастерские, навесы и загоны, в которых на ночь заперли жирных неповоротливых кристаллоедов.

— Это очень необычно, — задумчиво признал Эльхант. — То, что ты рассказал… я удивлен.

Джард тихо хмыкнул в усы.

— Но я не понял некоторые слова. «Полчаса» — что это значит?

— Время, — пояснил гном. — Так мы измеряем время. Половина часа.

В окнах одной из мастерских огонь горел ярче, чем в других зданиях, оттуда доносились приглушенные голоса и стук. Вслед за гномом агач направился в ее сторону по каменной улице между каменными домами.

— Как можно мерить время? — спросил Септанта. — Что это значит?

— А как ты меряешь что-то шагами или локтями?

— Но… — Погоди, — мудрый старейшина остановился. — Видишь эту мастерскую, куда мы направляемся? Сколько до нее? Эльхант посмотрел на приоткрытые двери замыкающей улицу приземистой постройки и сказал:

— Три дюжины шагов.

— Твоих шагов. Моих — почти шесть дюжин. Значит, нам… тебе надо преодолеть три дюжины шагов, чтобы достигнуть мастерской, правильно?

— Да.

— Итак, три дюжины шагов — расстояние от нас до мастерской. В каждом твоем шаге уместятся… где-то три твоих стопы. Значит, девять дюжин стоп. Это длина линии, что начинается у твоих ног и заканчивается под той дверью. Хорошо. А теперь слушай… — переложив фонарь в другую руку, Джард стал равномерно щелкать пальцами. — Слышишь? Промежуток между каждым щелчком мы называем секундой. Секунды — наименьшие отрезки времени, как длина твоей стопы. Конечно, есть еще меньшие, но они не нужны нам. Мы придумали названия тех, что побольше: минуты и часы. Пробовали по-разному, прикидывали и так и сяк и наконец нашли наиболее удобный для нас счет. В одной минуте — шестьдесят секунд. В одном часе — шестьдесят минут.

— Шестьдесят? — повторил Септанта.

— Пять дюжин.

— А! Продолжай…

— Так вот, ты измерил расстояние от нас до мастерской. Я же могу измерить и время, которое нам необходимо, чтобы преодолеть это расстояние обычным шагом. Оно равняется… — гном пошевелил губами, приглядываясь. — Двадцать пять секунд. Пусть будет две дюжины, чтобы было понятнее тебе. Две дюжины стоп времени идти нам до мастерской. Проверим?

— Я буду считать шаги, — ответил Эльхант. — Ты считай свои секунды.

Они не спеша направились по улице, при этом гном не прекращал щелкать. Из двери лился свет и голоса карликов, перемежаемые стуком. Остановившись перед нею, агач сказал:

— Три дюжины и еще два.

— А у меня тридцать, — ответил гном. — Три дюжины без полудюжины. Понял?

Септанта толкнул дверь, низко нагнувшись, заглянул в помещение — потолок был прямо над головой, но выпрямиться во весь рост он мог. Бородатые лица повернулось к нему, стук молотков смолк.

— Я понял смысл, — сказал Эльхант. — Но я не вижу нужды а этом.