Битва дипломатов, или Вена, 1814
Шрифт:
Если Талейрана и Доротею заботило то, как завлечь весь конгресс во дворец Кауница, то Меттерних был поглощен страстью к ее старшей сестре герцогине де Саган. Некоторым казалось, что он пренебрегает своими обязанностями и министра иностранных дел, и устроителя официальных церемоний. Положение еще более осложнилось, когда «Большая четверка» назначила его «президентом конгресса». Прусский посол Гумбольдт, рассерчав, говорил: «Меттерних свихнулся от любви, гордыни и тщеславия, теряет драгоценное время, встает в десять и мчится повздыхать у ног герцогини де Саган».
Меттерних встречался с герцогиней
«Пусть пропадет весь мир, лишь бы вы остались со мной, и мне ничего не надо, если я потеряю вас. Мне не нужен этот мир, кроме клочка земли, в котором меня похоронят».
Вместе с Меттернихом в салон герцогини де Саган зачастили и сотрудники австрийского министерства иностранных дел. Туда же повадились ходить и британцы, нашедшие общий язык с австрийцами в оппозиции к русским. Салон герцогини де Саган стали называть «австрийской ставкой», а салон княгини Багратион — «русской ставкой», поскольку его оккупировали представители и доброхоты России и Пруссии.
Ночью с 30 сентября на 1 октября в салоне герцогини было особенно весело и оживленно, и Меттерних чувствовал себя на коне. Когда кареты, стоявшие на дворе, увезли последних гостей, никто не мог сказать, уехал ли князь. Его не видели и утром, он появился в канцелярии лишь после обеда. Почти наверняка Меттерних провел ночь с герцогиней. Именно тогда, как признал позже князь, он испытал «самое великое счастье в жизни».
На противоположной стороне дворца Пальма той же ночью утолял позывы своего сердца еще один важный посетитель — царь Александр. Его видели в компании с почти раздетой княгиней Багратион. Княгиня не принимала гостей, а слуги ссылались на ее мигрень. Потом она отослала и слуг. Если княгиня Багратион сделала это для того, чтобы не давать повода для слухов, то все вышло с точностью до наоборот.
В Вене рассказывали разные истории о визите царя. Говорили, как он подъехал, четыре раза позвонил в колокольчик и как княгиня спустилась к нему в неглиже. К истории добавляется еще один интригующий эпизод. Когда царь вошел в опочивальню, то, к своему удивлению, увидел там мужскую шляпу. Однако княгиня невозмутимо улыбнулась и сказала: «Ах, да, это шляпа декоратора Моро. Он готовит дом к завтрашнему приему».
Возможно, княгиня говорила правду. Действительно, назавтра она устраивала бал, и Карл фон Моро входил в фестивальный комитет, будучи одним из самых известных декораторов в городе. Так или иначе, царь принял объяснение, и оба посмеялись над его «безосновательными подозрениями». Агент, подытоживший сплетни, иронически заметил: «Грех тому, у кого возникают дурные мысли».
Слухи о ночном визите царя Александра к княгине Багратион взбудоражили весь город. Один агент сообщал: «Все только об этом и говорят».
Глава 9
ТАНЦУЯ С ЦЕЛЫМ МИРОМ В РУКАХ
В самом деле, руины, остающиеся после бала, могут
Граф Z осенью 1814 года в отеле «Римский император»
Открыть конгресс предполагалось 1 октября 1814 года. Этот день наступил, но так ничего и не произошло. На следующий день, правда, как и намечалось, в императорском дворце состоялся бал-маскарад. Император Франц и императрица Мария Людовика хотели непременно всех поразить, и это им удалось. Одна графиня потом назвала бал «необыкновенным, изумительным событием».
От хрустальных канделябров, в которых горели восемь тысяч свечей, исходило чудесное сияние, «слепило глаза, и кружилась голова». Парадная лестница, украшенная цветами и диковинными растениями, вела на балконы и галереи, обитые красным и золотистым бархатом. Под ними на блестящем паркетном полу выстроились ряды кресел. Боковые комнаты напоминали тенистые кущи, наполненные ароматами живых цветов, принесенных из императорских оранжерей. Десять, а может быть, и двенадцать тысяч гостей съехались в императорский дворец, заполнив и большой бальный зал, и малый зал, и Клайнер Редутензал, и арену Испанской школы верховой езды. С массовостью мероприятия получился явный перебор отчасти благодаря аферистам, искусно подделывавшим билеты. Свою лепту внесли и швейцары, прибегавшие к очень простому способу наживы на энтузиазме людей — забирая билеты, они их тут же перепродавали зевакам, стремившимся взглянуть на императоров и королей.
«Грубая и шумная фаланга» официантов с трудом справлялась с многотысячной оравой званых и незваных гостей в масках. Неизвестны издержки фестивального комитета на устройство феноменального бала. Но имеются данные о тратах на проведение аналогичного по масштабам светского мероприятия: 300 окороков, 200 куропаток, 200 голубей, 150 фазанов, 60 зайцев, 48 boeuf a la mode (оковалки вареного мяса), 40 кроликов, 20 больших индюшек, 12 «кабанов среднего размера». Среди прочих яств на столы подавались жареная и холодная говядина и другие деликатесы — к примеру, 600 маринованных и соленых языков.
Гости должны были съесть ошеломляющее количество пирожных, кексов, миндаля, фисташек, севильских апельсинов и французских слоеных тортов. Они выхлебали около 3000 литров испанского овощного супа олья, скушали 2500 различных видов печенья, 1000 «мандлей-вандлей» (овальных пирожных с миндальной начинкой), 60 «гугельхупфов» (бисквитных тортов), множество других сладостей. К этому изобилию следует добавить сотни литров лимонада, миндального молока, горячего шоколада, чая, токайских, менезерских и других вин. Официанты сбивались с ног, наполняя моментально пустеющие бокалы и тарелки на буфетных стойках.
Наконец труба возвестила о прибытии августейших особ. В зал степенно вошли император, царь, короли, сопровождаемые императрицами, королевами и эрцгерцогинями. Все устремили взор на сверкающую драгоценностями процессию, которая, совершив круг, начала рассаживаться на почетном возвышении, украшенном белыми шелковыми полотнами, «окаймленными серебром». Впереди расположились австрийская и русская императрицы, за ними — королева Баварии и великая княгиня Екатерина, сестра царя Александра. Женщины венценосцев были прекрасны, как «античные статуи».