Битва колдуньи. Сага о мечах
Шрифт:
– Ты уже потерял двух сыновей! – с торжествующим нахальством кричал он Торбранду. – И мы позаботимся, чтобы род твой не был продолжен!
Слова его попали в самое больное место. Вспыхнув, Торбранд конунг мгновенно поднял копье Властелина и с силой метнул его во вражеское войско.
– Тор и Мйольнир! – тысячей голосов грянула дружина фьяллей, приняв бросок за начало битвы. – Один возьмет свое!
Сверкающей молнией копье Властелина пересекло пространство, разделявшее оба войска, и пронзило Халькеля Бычьего Глаза вместе с другим человеком, стоявшим за его спиной. Квитты вокруг них охнули: оба войска разделяло расстояние в два раза большее, чем обычный бросок копья, но копье Торбранда достигло цели! А Торбранд почувствовал
Выстроив друг против друга две стены разноцветных щитов, войска фьяллей и квиттов сошлись. Передние ряды рубились мечами, из-за их спин кололи копьями, дальние ряды стреляли из луков. Обе стороны старались держать строй, люди из вторых рядов занимали места павших и раненых, но постепенно в обеих стенах образовались прорехи, и они распались на несколько более коротких, однако сохранявших прочность стен. Грохот железа и крики висели над равниной плотным облаком.
В окружении своих телохранителей, прикрывавших его по двое с каждого бока, Торбранд пробивался туда, где видел стяг Стюра. Торбранд слышал, что боевые кличи фьяллей окружают квиттингское войско, ряды щитов со знаком молота проламывают и разрывают, рассеивают шеренги щитов со знаком руки, и его наполняли новые силы, как будто он сам, подобно богам войны, питался духом убитых врагов. Если бы он не потерял так быстро копье…
Вдруг перед ним возникла высокая женская фигура – прекрасная дева с волной черных волос, стоявших дыбом, с бешеным огнем в ярко-синих глазах. Ее кольчуга сверкала черным серебром, из-под нее была видна снежно-белая рубаха, словно сотканная из лебединых перьев. Белая нежность лебедя и стальная сила оружия – вот из чего созданы Девы Битв.
Регинлейв! Та, которую он не видел уже более десяти лет, снова была с ним. Еще ребенком он слышал предания о валькирии из рода Дев Грозы, по имени Регинлейв, которая издавна была покровительницей их рода. Позднее, когда он был подростком, в день посвящения отец, Тородд конунг, рассказал ему больше – Регинлейв становится возлюбленной каждого нового конунга фьяллей, если он проявляет достаточную доблесть. Иногда, очень редко, она становится матерью наследника престола. Но это – особая честь, заслужить которую удается немногим.
И еще одно свойство отличает валькирию Регинлейв – будучи ревнивой, она помогает только неженатому конунгу. Женившись, он теряет Деву Битв, как потерял ее когда-то сам Торбранд.
Но теперь она снова была с ним, ведь жены он лишился.
– Возьми! – звонким и глубоким голосом сказала валькирия и протянула ему копье. – Это дар Властелина, и оно само будет возвращаться после каждого броска, только позови его!
Торбранд взял копье, на миг забыв даже о битве и не в силах оторвать глаз от прекрасной Девы Битв. А Регинлейв исчезла, но Торбранд знал, что теперь она снова с ним и снова прикроет его своим щитом в случае опасности.
И он с новой силой бросился в битву. Копье Властелина само, словно живое, кололо и било квиттов, и каждый удар отзывался громом в далеких тучах. Насыщенное железным звоном, хриплыми стонами, запахом свежей крови облако медленно вырастало от земли к небесам. Квитты падали вокруг Торбранда, как трава под косой, и сотни духов-двойников с воем уносились вверх, к серому глухому небу.
– Смотри, смотри, они отступают! Стюр пятится! Смотри, смотри!
Хёрдис дико визжала, подпрыгивала, ушибаясь коленями о каменный пол пещеры, и дергала за рукав сидящего рядом Свальнира, позабыв даже о том, что обыкновенно старалась к нему не прикасаться.
– Ну, отступают, – без особого воодушевления гудел великан, поглядывая через ее плечо. – Ты же видишь, там валькирии.
Но Хёрдис не слышала его, вся поглощенная чудесным зрелищем. Перед ней, прислоненный к каменной стене, стоял огромный,
Будто в огромном окне, Хёрдис видела Битву Конунгов, кипящую в долине между горами и берегом моря, как похлебка в котле. Но вот кровавое варево Хель отхлынуло от моря и потекло частью на юг, частью на восток, к горам. Хёрдис хорошо различала фигуру Торбранда Тролля; в руках его было какое-то волшебное оружие, но драконья чешуя не могла или не хотела показывать его, и в щите отражался только неясный стальной блеск. Зато были видны фигуры валькирий, носящихся над котлом битвы, и каждый взмах их мечей сносил головы квиттам, блестящие щиты ловили квиттингские стрелы, прикрывая фьяллей.
– Он отходит к горам! – закричала Хёрдис, сжав кулаки и постукивая ими друг об друга.
Зрелище битвы целиком захватило ее, ей хотелось быть там, в гуще этого бурного кипения, и смотреть, слышать, втягивать в грудь грохот, крики, свист оружия, стоны, пьянящий запах свежей крови. Ах, как хотела она быть такой же валькирией – сильной и свободной! Свободной! Хёрдис вцепилась зубами в собственный кулак и глухо застонала от боли и обиды.
А драконья чешуя с какой-то злобной ясностью отражала, как рушатся и тают смешанные и разорванные ряды квиттов, как гнется и падает стяг Лейрингов, как дрожит среди схватки стяг Севера, олень с золотыми рогами, дрожит, словно былинка на ветру. А рядом лежит лицом вниз молодой парень, успевший перед смертью воткнуть конец древка в землю. Хёрдис в себе ощущала чужой страх и боль, багряный хмель убийства, когда не всегда даже видишь лицо гибнущих от твоей руки, не знаешь, что это были за люди, и убиваешь просто потому, что вечно голодные духи войны воют и стонут вокруг. На миг ей померещилась громадная фигура черного дракона, распростершего кожистые крылья над полем битвы, и тень от этих крыльев не прогонит никакой огонь… Хёрдис было жутко, она дрожала от возбуждения, от тоски и радости, от торжества и отчаяния.
А стяг Стюра конунга все еще был цел и быстро отступал к горам. Поняв, что его противнику помогает нечеловеческая сила, Метельный Великан с горстью своих людей вырвался из котла битвы и устремился к ельнику на склонах восточной горы. Вот драконья чешуя поймала смутно знакомое лицо. Напряженно хмурясь, Хёрдис склонилась ниже, заглядывая в свое «окно». Хродмар Рябой! «Хродмар Метатель Ножа! Ты еще жив! Из тебя еще не выросло дерево?» – с веселым изумлением подумала Хёрдис и тут же мысленно прикусила язык. Она вдруг испугалась, что может накликать на него смерть, и уже в следующее мгновение удивилась, почему эта мысль так ужаснула ее. Она не хотела увидеть, как он с честью погибнет в битве далеко-далеко от нее. Она хотела сохранить для себя возможность самой вырастить над ним дерево.
А Хродмар Метатель Ножа взмахом руки, в которой был зажат меч, звал за собой своих людей, кричал что-то не слышное ей. Слава Нидхёггу, щит не передавал звуков, а не то в гулкой пещере можно было бы оглохнуть от криков и звона железа, гремящего за много переходов отсюда. Вот какой-то квитт с волчьим хвостом на шлеме набросился на Хродмара с занесенным копьем, подняв его над головой двумя руками, и Хёрдис азартно вскрикнула; словно предупрежденный ее криком, Хродмар взмахом меча отбил наконечник копья, а вторым ударом перерубил квитту шею. И тут же устремился дальше, вслед за стягом Стюра. Шумящим, кипящим языком раскаленной железной лавы отступающие квитты и преследующие их фьялли втянулись в широкую долину, в конце которой в узком проходе между двумя горами темнел лес.