Битва королей (Лед и Пламя - 1)
Шрифт:
– Я сам не знаю. Я думал, что Йорен знает, но он мне ничего не сказал. А вот ты с чего взял, будто они за тобой явились?
Арья прикусила губу, вспомнив, что сказал Йорен, когда обрезал ей волосы: "Из этой шайки половина тут же выдаст тебя королеве за помилование и пару серебряков, а другая сделает то же самое, только сперва изнасилует тебя". Но Джендри не такой - за ним тоже охотится королева.
– Я скажу, если и ты мне скажешь, - решилась наконец она.
– Сказал бы, если б знал, Арри... или как там тебя зовут. У тебя ведь девчоночье имя.
Арья сердито уставилась себе под ноги. Притворяться
– Только Ломми и Пирожок этого знать не должны, - сказала она.
– От меня они ничего не узнают.
– Арья.– Она подняла на него глаза.– Меня зовут Арья. Из дома Старков.
– Старков...- Он помолчал.– Старком звали королевского десницу, которого казнили как изменника.
– Он не изменник. Это был мой отец. Джендри округлил глаза:
– Так вот почему ты подумала...
– Ну да. Йорен вез меня домой, в Винтерфелл.
– Значит, ты из благородных... леди...
Арья оглядела свои лохмотья и босые ноги, все в мозолях и трещинах. Под ногтями грязь, локти в струпьях, руки исцарапаны. Септа Мордейн ее бы не узнала, а Санса, может, и узнала бы, но притворилась, что не узнает.
– Моя мать леди и сестра тоже, но я ею никогда не была.
– Нет, была. Ты дочь лорда и жила в замке, так ведь? И ты... о боги, я никогда...– У Джендри вдруг сделался испуганный вид.– Мне не надо было говорить это... ну, про стручки. И если я справлял при тебе нужду и все такое, то... прошу прощения, миледи.
– Перестань!– прошипела Арья. Смеется он над ней, что ли?
– Нет уж, миледи, я знаю, как себя вести, - стоял на своем Джендри. Когда к нам в лавку приходили благородные девицы со своими отцами, хозяин всегда велел мне преклонять колено и говорить, только если со мной заговорят, и называть их "миледи".
– Если ты будешь называть меня "миледи", это даже Пирожок заметит. И нужду справляй как справлял.
– Как прикажете, миледи.
Арья стукнула его кулаками в грудь - он споткнулся и шлепнулся наземь.
– Ничего себе дочь лорда!– засмеялся он.
– Вот тебе в придачу.– Она лягнула его в бок, но он только засмеялся еще пуще.– Гогочи сколько хочешь - а я пойду посмотрю, что там в деревне. Солнце уже опустилось за деревья - вот-вот начнет темнеть. На этот раз Джендри пришлось ее догонять.– Чуешь, чем пахнет?– спросила она. Он принюхался:
– Тухлой рыбой?
– Ты сам знаешь, что нет.
– Надо поосторожнее. Я пойду кругом, на запад, погляжу, есть ли там дорога. Должна быть, если ты видела повозку. А ты ступай к берегу. Если понадобится помощь, залай по-собачьи.
– Глупости. Если мне понадобится помощь, я буду звать "на помощь".– Она шмыгнула прочь, тихо ступая босыми ногами по траве, и оглянулась через плечо. Джендри смотрел ей вслед с тем мучительным выражением, которое появлялось у него на лице в минуты раздумий. Решил, наверно, что нельзя посылать леди воровать еду. Ох, какого же дурака он теперь начнет из себя строить.
Она подошла поближе
Деревья начали редеть - теперь она перебегала от куста к кусту, тихая, как тень. Через каждые несколько ярдов она останавливалась и прислушивалась. На третий раз она услышала лошадей и мужской голос. Запах стал еще мерзостнее. Человеческие трупы - вот что это такое. От Йорена и других пахло так же.
К югу от деревни стояли густые заросли ежевики. Когда Арья добралась до них, потянулись длинные тени и стали появляться светляки. Соломенные крыши виднелись за самой изгородью. Арья прокралась вдоль нее, нашла проход и поползла на животе, пока не увидела то, откуда шел запах.
У тихо плещущих вод Божьего Ока поставили длинную виселицу из сырого зеленого дерева, и предметы, бывшие прежде людьми, висели на ней вверх ногами, а вороны клевали их, перелетая с одного на другой. На каждую ворону приходилась сотня мух. С озера подул ветер, и ближайший труп слегка повернулся на цепи. Вороны склевали ему пол-лица, и видно было, что над ним потрудились не только они, а кое-кто покрупнее. Горло и грудь были растерзаны, зеленые внутренности и лохмотья гниющего мяса свисали из разодранного живота. Одну руку оторвали по самое плечо. Кости валялись тут же, обглоданные дочиста.
Арья заставила себя рассмотреть всех, повторяя: тверда, как камень. Все были мертвы и до того изуродованы, что она не сразу поняла, что их раздели, прежде чем повесить. Они не были похожи на голых людей - они вообще на людей не походили. Вороны выклевали им глаза и попортили лица. От шестого в длинном ряду осталась только нога - она так и болталась на цепи, колыхаясь от ветра.
Страх ранит глубже, чем меч. Мертвецы ее не тронут, а вот те, кто убил их, могут. За виселицей, около длинного низкого дома у воды - того самого, со сланцевой крышей, - стояли двое мужчин в кольчужных рубахах, опираясь на копья. С пары шестов, воткнутых в илистую почву, свисали знамена - одно вроде бы красное, другое побледнее, белое или желтое, но ветер был слаб, и в сумерках Арья не могла даже разглядеть, принадлежит красное знамя Ланнистерам или нет. Но льва ей видеть было не обязательно. Она видела повешенных - кто же еще мог это сделать, как не Ланнистеры?
Потом раздался крик.
Двое с копьями обернулись, услышав его, и показался третий, толкающий перед собой пленника. Стало слишком темно, чтобы различать лица, но пленник был в блестящем стальном шлеме, и Арья, увидев рога, поняла, что это Джендри. Дурак, дурак, ДУРАК! Будь он рядом, она лягнула бы его еще раз.
Часовые что-то громко говорили, но она была слишком далеко, чтобы разобрать слова, да тут еще вороны орали и хлопали крыльями. Один из копейщиков сорвал шлем у Джендри с головы и о чем-то его спросил. Ответ солдату, как видно, не понравился, потому что он двинул Джендри в лицо тупым концом копья и сбил его с ног. Тот, кто взял Джендри в плен, пнул его, а второй копейщик примерил рогатый шлем. Затем Джендри поставили на ноги и повели к длинному дому. Когда открыли тяжелую дверь, оттуда выскочил маленький мальчик, но один из солдат схватил его за руку и швырнул обратно. Арья услышала изнутри плач и крик, такой громкий и полный боли, что сама больно прикусила губу.