Битва королей
Шрифт:
Услышав ночной вой, альбинос Джона Сноу наставлял уши, но никогда не отвечал собственным голосом. Тириону виделось в этом животном нечто весьма тревожное.
Не считая волка, их отряд теперь состоял из восьми человек. Тирион путешествовал с двумя слугами, как подобало Ланнистеру. Бенджен Старк ехал в сопровождении своего незаконнорожденного племянника. Он прихватил несколько свежих коней для Ночного Дозора. Но прежде чем углубиться в чащобы Волчьего леса, они заночевали за деревянными стенами лесного острога, где к ним присоединился еще один из Черных Братьев, некто Йорен, человек сутулый и мрачный. Лицо его пряталось за бородой, не менее черной, чем его одеяние, но Йорен казался крепким, как старый корень, и твердым как камень. Его сопровождала пара оборванных
– Насильники, – коротко бросил Йорен, холодно поглядев на своих подопечных.
Тирион понял. Суровая жизнь на Стене тем не менее была предпочтительнее кастрации. Пятеро мужчин, трое мальчиков, лютоволк, двадцать лошадей, клетка с воронами, которую вручил Бенджену Старку мейстер Лювин. Любопытная компания для Королевского тракта, да и вообще для любой дороги.
Тирион заметил, что Джон Сноу наблюдает за Йореном и его мрачными компаньонами со странным выражением на лице, похожим на разочарование. Плечо Йорена было согнуто, от него пахло кислятиной, жирные волосы и борода спутались и кишели блохами, старая и залатанная одежда его явно редко стиралась. От обоих молодых рекрутов пахло еще хуже, они казались глупыми и жестокими.
Вне сомнения, мальчик ошибочно полагал, что Ночной Дозор собран из людей, подобных его собственному дяде. Если так, Йорен и его спутники весьма грубо вернули Джона к действительности. Тириону было жаль мальчика. Он выбрал трудную жизнь… или – точнее говоря – для него выбрали трудную жизнь.
К дяде мальчика Тирион испытывал гораздо меньшую симпатию. Бенджен Старк, казалось, разделял презрение брата к Ланнистерам, и не обрадовался, когда Тирион сообщил ему о своем намерении.
– Предупреждаю вас, Ланнистер, возле Стены вы не найдете гостиниц, – строго поглядел на него Старк.
– Вне сомнения, вы отыщете мне какое-нибудь место, – мрачно усмехнулся Тирион. – Как вы могли заметить, я невысок и удовольствуюсь малым.
Брату королевы нельзя было отказать, это и уладило дело, но Старк явно не обнаруживал радости.
– Вам не понравится дорога, гарантирую это, – проговорил коротко Бенджен и с тех пор делал все возможное, чтобы подтвердить свое обещание. К концу первой недели Тирион сбил ноги седлом, промерз до костей, но не жаловался. Черт побери, он не даст Бенджену Старку ни малейшего повода для удовлетворения! Маленький реванш ему предоставил плащ для верховой езды – потрепанная и пахнущая мускусом медвежья шкура. Старк предложил ее с любезностью Ночного Дозорного и, вне сомнения, рассчитывал на изящный отказ. Но Тирион принял предложенное с улыбкой. Выехав из Винтерфелла, он прихватил с собой теплую одежду, но скоро обнаружил, что ее недостаточно. На севере было по-настоящему холодно, и с каждым днем становилось все холоднее. Начались ночные морозы, а порывы ветра, словно нож, прорезали самую теплую шерсть. Через несколько дней Старк, несомненно, сожалел о своем рыцарском жесте. Но и он получил свой урок. Ланнистеры никогда не отказываются. Ланнистеры берут все, что им предлагают.
Чем дальше они продвигались на север, погружаясь во мрак Волчьего леса, тем реже и реже попадались фермы и остроги; наконец ни одна кровля не могла более предоставить ночлега путникам, и им пришлось обратиться к собственным ресурсам.
От Тириона не было никакой пользы при устройстве на ночлег или стоянку. Маленький и кривоногий, он только путался под ногами. Посему, пока Старк, Йорен и другие мужчины делали грубое укрытие, ухаживали за конями и разжигали огонь, он обычно брал плащ, небольшой мех с вином и уходил почитать.
На восемнадцатую ночь путешествия вино оказалось редкостным и сладким янтарным напитком с Летних островов, который он привез с собой на север с Бобрового утеса, книга же увлекательно повествовала об истории и драконах. С разрешения лорда Эддарда Старка Тирион прихватил с собой в путь несколько редкостных томов из библиотеки Винтерфелла.
Он обнаружил уютное место как раз за пределами лагерной суеты, возле торопливого ручья с водой чистой и холодной, как лед. Корявый старый дуб предоставил ему укрытие
К драконам Тирион относился с трепетным интересом. Впервые явившись в Королевскую Гавань на свадьбу своей сестры с Робертом Баратеоном, он решил отыскать драконьи черепа, которые прежде висели на стенах тронного зала Таргариенов. Король Роберт заменил их знаменами и гобеленами, но Тирион настоял на своем и наконец отыскал черепа в мрачном погребе, куда их сложили.
Он надеялся обнаружить нечто отвратительное и жуткое и не думал, что кости окажутся прекрасными. Черная, словно оникс, полированная кость загадочно искривилась в свете огня. Драконы любили пламя, понял Тирион. Сунув факел в пасть одного из самых больших черепов, он заставил тени плясать на стене перед ним. Длинные зубы, они казались кривыми ножами из черного алмаза. Пламя его факела не могло повредить им: они помнили и больший жар. Ну а отойдя в сторону, Тирион решил – и мог бы присягнуть в этом, – что пустые глазницы твари следят за ним.
Черепов насчитывалось девятнадцать. Самому старшему было более трех тысяч лет; самому молодому – лишь полтора века. Эти были и самыми маленькими. Вот пара не больше черепов мастифа, странные уродливые останки двух последних драконов, вылупившихся на Драконьем Камне. Они были последними – и у Таргариенов, и, быть может, вообще – и прожили недолго.
Чем старее были драконы, тем крупнее становились их кости; замыкали череду черепа трех великих чудовищ, прославленных в сказаниях и песнях. Этих драконов Эйегон Таргариен и его сестра в старину выпустили на Семь Королевств. Певцы дали им имена богов: Балерион, Мираксес, Вхагар. Тирион стоял в их разверстых пастях, не в силах сказать ни слова. В глотку Вхагара можно было въехать верхом на коне. Впрочем, рискнувший сделать это при жизни дракона никогда бы не выехал наружу. Мираксас был еще больше. Но самый великий из всех, Балерион Черный Ужас, мог проглотить целого зубра, а может быть, и волосатого мамонта, которые все еще бродили по холодным пустошам за Порт-Иббеном.
Тирион долго простоял в этом мрачном погребе, разглядывая огромный пустой череп Балериона, и, пока не догорел его факел, пытался понять величину живого зверя, представить себе, каким казался огнедышащий змей в небе на распростертых крыльях.
Его собственный далекий предок, король Лорен с Бобрового утеса, попытался выстоять против огня и объединился с королем Мерном, владыкой Раздолья, чтобы противостоять таргариенскому завоеванию. Это случилось почти три века назад, когда Семь Королевств действительно были королевствами, а не провинциями большой страны. Эти два короля могли поднять шесть сотен знамен, выставить пять тысяч конных воинов и в девять раз больше свободных всадников и вооруженных людей. У Эйегона Драконовластного было не более пятой части от этого числа, как утверждают хроники. Да и то большую часть их набрали из воинов убитого короля, в верности которых можно было сомневаться.
Воины сошлись на широких просторах Раздолья, посреди золотых полей пшеницы, созревшей для жатвы. Два короля повели свое войско вперед, и армия Таргариена дрогнула, рассыпалась и побежала. На несколько мгновений, писали хроникеры, завоевание закончилось… но только на несколько мгновений, потому что Эйегон Таргариен и его сестры вступили в сражение.
Один только раз Вхагара, Мираксеса и Балериона выпустили одновременно, и певцы назвали поле битвы Пламенным Полем.
Почти четыре тысячи человек сгорели в тот день, среди них оказался Мерн, король Раздолья. Король Лорен спасся и прожил достаточно долго, чтобы сдаться, присягнуть на верность Таргариену и породить сына, за что Тирион был ему должным образом благодарен.