Битва королей

Мартин Джордж Р.Р.

— Почем мне знать — может, ты ее уже убила.

— Хочешь с ней повидаться? Я так и подумала. — Серсея, пройдя через комнату, распахнула тяжелую дубовую дверь. — Введите сюда шлюху моего брата.

Братья сира Осмунда, Осни и Осфрид, того же поля ягоды, что и старший, высокие, темноволосые, с крючковатыми носами и жестокими ухмылками, вошли с девушкой. Она висела между ними с широко раскрытыми белыми глазами на темном лице. Из ее разбитой губы сочилась кровь, и на теле сквозь прорехи в одежде виднелись синяки. Руки ей связали,

а рот заткнули кляпом.

— Ты сказала, что ей не причинят вреда.

— Она сопротивлялась. — Осни Кеттлблэк в отличие от братьев был выбрит, и на его голых щеках остались царапины. — У нее когти, как у сумеречной кошки.

— От синяков не умирают, — проронила Серсея. — Твоя шлюха будет жить, пока жив Джофф.

Тирион с великим наслаждением рассмеялся бы ей в лицо, но это испортило бы всю игру. «Ты попала впросак, Серсея, а твои Кеттлблэки еще глупее, чем утверждает Бронн. Стоит мне произнести эти слова…»

Но Тирион спросил только, глядя девушке в лицо:

— Ты клянешься освободить ее после битвы?

— Если ты отпустишь Томмена — да.

Тирион встал с места.

— Что ж, будь по-твоему, но не причиняй ей вреда. Если эти скоты полагают, что могут ею пользоваться… то позволь тебе напомнить, сестрица, что у всякой палки есть два конца. — Он говорил спокойно и равнодушно, отцовским голосом. — То, что случится с ней, может случиться и с Томменом, включая побои и насилие. — (Если она считает меня чудовищем — воспользуемся этим.)

Серсея не ожидала такого оборота.

— Ты не посмеешь.

Тирион раздвинул губы в медленной холодной улыбке. Его глаза, зеленый и черный, смеялись.

— Не посмею? Я сам этим займусь.

Рука сестры метнулась к его лицу, но Тирион перехватил ее и заломил так, что Серсея вскрикнула. Осфрид бросился ей на выручку.

— Еще шаг — и я сломаю ей руку, — предупредил карлик. — Я уже говорил тебе, Серсея: больше ты меня не ударишь. — Он толкнул ее на пол и приказал Кеттлблэкам: — Развяжите девушку и выньте кляп.

Веревку стянули так туго, что на руках у нее проступила кровь. Девушка закричала, когда кровообращение вернулось к ней. Тирион осторожно помассировал ее пальцы.

— Мужайся, милая. Я сожалею, что тебе сделали больно.

— Я знала, что вы освободите меня, милорд.

— Непременно освобожу, — пообещал он, и Алаяйя, склонившись, поцеловала его в лоб. От ее разбитых губ остался кровавый след. «Я не заслуживаю такого поцелуя, — подумал Тирион. — Если бы не я, с ней бы ничего не случилось».

Не стирая крови со лба, он посмотрел на королеву:

— Я никогда не любил тебя, Серсея, но ты моя сестра, и я не делал тебе зла. До настоящего времени. Эта выходка тебе даром не пройдет, так и знай. Я не знаю еще, как поступлю с тобой, но со временем решу. Когда-нибудь, будучи весела и благополучна, ты вдруг ощутишь во рту вкус пепла и поймешь, что я уплатил свой долг.

Отец как-то

сказал ему, что на войне все решает миг, когда одна из армий обращается в бегство. Пусть это войско не менее многочисленно, чем миг назад, пусть оно по-прежнему вооружено и одето в доспехи — тот, кто побежал, уже не обернется, чтобы принять бой. Так же было и с Серсеей.

— Убирайся! — только и смогла ответить она. — Прочь с моих глаз!

— Доброй тебе ночи, — поклонился Тирион. — И приятных снов.

Он шел к башне Десницы, и тысяча обутых в броню ног топотала у него в голове. «Надо было предвидеть это с первого же раза, когда я пролез в потайной шкаф Катаи». Возможно, он просто не хотел об этом думать. Когда он взобрался по лестнице, ноги у него разболелись. Он послал Пода за вином и прошел в спальню.

На кровати под балдахином, поджав ноги, сидела Шая — голая, но с золотой цепью на груди. Цепь была составлена из золотых рук, сжимающих одна другую.

Этого Тирион никак не ожидал.

— Что ты тут делаешь?

Она со смехом погладила цепь.

— Хоть чьи-то руки почувствовать на себе… только эти, золотые, холодноваты.

Тирион на миг онемел. Как сказать ей, что вместо нее взяли другую женщину, которая вполне может умереть, если с Джоффри в бою что-то случится? Он вытер со лба кровь Алаяйи.

— Леди Лоллис…

— Да спит она. Только и знает, что дрыхнуть, корова, да еще жрать, а иногда и за едой засыпает. Еда изо рта валится в постель, а она так и лежит, пока не уберешь. Подумаешь, позабавились с ней — эка важность!

— Ее мать говорит, что она больна.

— Брюхата, только и всего.

Тирион оглядел комнату — со времени его ухода здесь ничего не изменилось.

— Как ты сюда вошла? Покажи мне дверь.

— Лорд Варис завязал мне глаза, и я ничего не видела. Только в одном месте разглядела пол… там такая картинка выложена из мелких кусочков.

— Мозаика?

— Ага. Черная и красная, вроде как дракон. А так везде темно было. Мы спустились по приставной лестнице и долго шли — я совсем запуталась. Один раз мы остановились, и он отпер какую-то железную калитку. Дракон был после, уже за ней. Потом поднялись по другой лестнице в коридор, очень низкий — я пригнулась, а лорду Варису не иначе как ползти пришлось.

Тирион обошел спальню, и ему показалось, что один из светильников держится непрочно. Привстав на цыпочки, Тирион повернул его, и оттуда выпал огарок. Тростник, разбросанный по каменному полу, тоже как будто не был нарушен.

— Не хочет ли милорд лечь в постель? — спросила Шая.

— Сейчас. — Тирион открыл шкаф, выбросил оттуда одежду и ощупал заднюю стенку. Что годится для публичного дома, может пригодиться и в замке… но нет, прочное дерево не поддавалось. Выступающий камень у окна тоже не уступил, сколько Тирион ни налегал на него. Раздосадованный, он вернулся к Шае.