Битва королей
Шрифт:
Это был тот самый жрец, что вел лошадей по берегу. Люди преклонили перед ним колено, а трактирщик пробормотал: «Мокроголовый».
Жрец, высокий и тощий, с огненными черными глазами и крючковатым носом, был одет в зеленое, серое и синее — цвета Утонувшего Бога. Через плечо у него висел на кожаном ремне мех с водой, в ниспадающие до пояса черные волосы и косматую бороду были вплетены сухие водоросли.
В памяти Теона шевельнулось что-то. Лорд Бейлон в одном из своих редких и кратких писем упоминал, что младший его брат попал в шторм и ударился в святость,
— Дядя Эйерон? — нерешительно произнес Теон.
— Да, это я, племянник. Твой лорд-отец поручил мне привезти тебя. Едем.
— Сейчас, дядя. — Теон повернулся к «Мариам». — Мои вещи.
Матрос доставил вниз высокий тисовый лук и колчан со стрелами, но сундучок с одеждой принесла сама капитанская дочь.
— Милорд. — Глаза у нее были красные. Когда он взял сундучок, она сделала движение, словно хотела его обнять — на глазах у своего отца, его дяди-священника и половины острова.
Теон ловко уклонился:
— Благодарю.
— О, милорд, я так люблю вас.
— Мне пора ехать. — Теон большими шагами устремился вдогонку за дядей, уже ушедшим далеко вперед. — Я не ждал тебя, дядя. Я надеялся, что мой лорд-отец и леди-мать захотят встретить меня после десятилетней разлуки или пришлют Дагмера с почетным караулом.
— Не твое дело обсуждать приказания Лорда-Жнеца из Пайка. — Жрец держался холодно — совсем не так, как помнилось Теону. Эйерон Грейджой был самым приветливым из его дядей, озорным и смешливым, любившим песни, эль и женщин. — Что касается Дагмера, он отправился на Старый Вик — твой отец поручил ему поднять Стонхаузов и Драммов.
— С какой целью? И зачем собрались ладьи?
— А зачем они всегда собираются? — Дядя оставил лошадей у гостиничной коновязи. Дойдя до них, он повернулся к Теону. — Скажи правду, племянник. Ты теперь молишься богам?
Теон почти вовсе не молился — но говорить такое священнику, хотя бы и родному дяде, не подобало.
— Нед Старк молился дереву. Нет, его боги мне чужие.
— Это хорошо. Стань на колени.
Под ногами были сплошные камни и грязь.
— Дядя, я…
— На колени! Или ты чересчур возгордился, пожив на зеленых землях?
Теон преклонил колени. Он приехал сюда с определенной целью, и помощь Эйерона могла понадобиться ему. Ради короны стоит испачкать бриджи в грязи и конском навозе.
— Наклони голову. — Дядя откупорил свой мех и полил голову племянника морской водой. Она промочила волосы, попала в глаза, проникла за ворот плаща и дублета и заструилась по спине. Глаза от соли защипало так, что Теон чуть не вскрикнул. Он чувствовал на своих губах вкус океана. — Да возродится раб твой Теон из моря, как возродился ты, — произнес нараспев Эйерон Грейджой. — Благослови его солью, благослови его камнем, благослови его сталью. Племянник, ты еще помнишь слова?
— То, что мертво, умереть не может, — припомнил Теон.
— То, что мертво, умереть не может, — эхом отозвался дядя, — оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде. Встань.
Теон встал, моргая слезящимися от соли глазами. Дядя
— Я половину жизни провел вне дома, — произнес наконец Теон. — Изменилось ли что-то на островах за это время?
— Мужчины ловят рыбу, копают землю и умирают. Женщины в муках рожают детей и тоже умирают. День сменяется ночью. Ветры дуют, и за приливом следует отлив. Острова все те же, какими создал их наш бог.
«Каким же он стал угрюмым», — подумал Теон.
— Найду ли я в Пайке мою сестру и мою леди-мать?
— Нет, твоя мать на Харло, у своей сестры. Ее мучает кашель, а там погода помягче. Твоя сестра ушла на своем «Черном Ветре» на Большой Вик с посланиями твоего лорда-отца, но скоро вернется, будь уверен.
Теону не нужно было говорить, что Аша теперь водит ладью «Черный Ветер». Он не видел сестру десять лет, но об этом знал. Странно, что она так назвала свой корабль — волк Робба Старка зовется Серый Ветер.
— Старки серые, а Грейджои черные, — с улыбкой пробормотал он, — но ветры, похоже, одолевают нас обоих. — Жрец промолчал. — Ну а ты, дядя? Ты не был священником, когда я отплыл из Пайка. Я помню, как ты пел старые разбойные песни, стоя на столе с рогом эля в руке.
— Я был молод тогда и тщеславен, но море унесло мои безумства и мое тщеславие. Тот человек утонул, племянник. Морская вода наполнила его легкие, и рыбы съели пелену у него на глазах. Восстав из моря, я стал видеть все по-иному.
Он не только угрюм, но еще и безумен. Старый Эйерон Грейджой нравился Теону куда больше.
— Дядя, зачем отец созвал свои мечи и паруса?
— Он сам скажет тебе об этом в Пайке.
— Я хотел бы знать заранее.
— От меня ты ничего не узнаешь. Нам запрещено говорить об этом.
— Даже со мной? — В Теоне вспыхнул гнев. Он водил людей в бой, охотился вместе с королем, не раз отличался на турнирах, скакал бок о бок с Бринденом Черной Рыбой и Большим Джоном Амбером, сражался в Шепчущем Лесу, спал со столькими девками, что всех и не упомнишь, а дядя по-прежнему обращается с ним, как с десятилетним мальчиком. — Если отец строит военные планы, я должен их знать. Я не первый встречный — я наследник Пайка и Железных островов.
— Это мы еще посмотрим.
Слова дяди обожгли Теона как пощечина.
— То есть как «посмотрим»? Оба моих брата погибли, и я теперь у отца единственный сын.
— У него есть еще и дочь.
Аша. Она на три года старше Теона, но все же…
— Женщина наследует лишь в том случае, если нет наследника мужского пола по прямой линии. Я не позволю лишить себя своих прав, предупреждаю тебя.
— Ты предупреждаешь служителя Утонувшего Бога, мальчик? Я вижу, ты забыл все, что знал. И ты большой дурак, если полагаешь, что твой лорд-отец передаст свои священные острова одному из Старков. А теперь помолчи. Дорога длинна и без твоей сорочьей трескотни.