Битва над бездной

Хатаев Ахмет

– Лучше об этом не говорите, у меня при одном упоминании о еде желудок выворачивает, – скривив губы, обронил Эди, подумав о том, что весь вечер придется поддерживать эту легенду.

– Не буду, – обронил Марк, втискивая свой жигуленок между стоящими напротив входа двумя такси. Завершив маневр, он облегченно вздохнул и, внимательно посмотрев на окна верхних этажей гостиницы, продолжил: – Приехали, пойдемте.

– Пойдемте, – сказал Эди и, стараясь не задеть дверью жигуленка кузов такси, вышел из машины. При этом заметил, как к гостинице подъехала какая-то «Волга» и тут же припарковалась. Никто из нее отчего-то не стал выходить. Практически вслед за ней подрулила «Волга»-такси с шахматными полосами на боках, из

которой вышли опрятно одетые мужчина и женщина и направились к центральному входу. Такси после этого проехало до десятка метров вперед и также припарковалось. Световой сигнал тут же погас. «Наверно, в такси наша наружка, а в таинственной волжанке – люди Моисеенко, – пронеслось в голове Эди, который шел вслед за Марком к входу в гостиницу. – Интересно, что же задумал резидент на этот раз? Испробовать на мне какой-нибудь новый коктейль с Ленгли? Так в мои планы не входит его глотать, а в остальном разберемся, и со временем станет ясно, как в народе говорят, кто чей холоп».

– Идем на второй этаж, – указал Марк, прервав этим его мысли.

Эди молча последовал за ним, обратив внимание на сидящую в холле знакомую парочку моисеенковских «топтунов». «Они меня точно держат за лопуха, если столько времени используют одну и ту же парочку для слежки, – внутренне улыбнулся он, – пусть так и будет, не стоит их разубеждать в этом».

Через пару минут Марк постучался в дверь одного из номеров. Ее тут же открыли. Было видно, что здесь ждали их прихода. В проеме показался мужчина лет сорока, который своей внешностью был похож на известного ленинградского певца Эдуарда Хиля.

– Вас ожидают, – манерно произнес он, указывая рукой в комнату, где за столом, уставленным различной едой, бутылками со спиртным, соками и водой, сидел Моисеенко.

– Удивлены? – хохотнул тот, поднимаясь навстречу Эди. – Не сердитесь, это он посоветовал мне так поступить, – добавил резидент, кивнув в сторону Марка, отчего тот лишь развел руки в стороны, мол, принимай, как говорит шеф.

– Нет, не удивлен, – ответил Эди, – я уже привык к тому, что вы всегда поступаете оригинально, – и тут же, бросив на Марка тревожный взгляд, быстро направился в туалетную комнату.

– Он траханулся, – пояснил Марк, среагировав на вопросительный взгляд резидента.

– Траванулся, – поправил его человек, похожий на Хиля. – У русских так говорят, когда хотят сказать, что отравился.

– Really? I hope, there’s nothing serious? – неожиданно перейдя на английский язык, вполголоса спросил Моисеенко.

– No, it’s some street food, – уточнил Марк на том же языке.

– Do you know, whether he saw a doctor?

– He said nothing, so I didn’t ask.

– But you should have! You know, now he’ll neither eat nor drink, – начал сердиться Моисеенко.

– Maybe the juice trick? – предложил человек, похожий на Хиля, – We use it as well.

– You should have foreseen all the possible situations, – холодно произнес Моисеенко и после короткой паузы добавил: – Gunter, won’t it hurt him much? We need him healthy.

– Just a little bit, but it will wear off in a while, – пояснил тот, сморщившись.

– But if he raises a racket?

– Don’t worry! He’ll be as good as a pie, – усмехнулся Гюнтер.

– Then prepare your juice, until he comes out, – приказал Моисеенко, а затем отчего-то сморщив лоб, будто решая многосложную задачу, спросил: – And what does it mean “to be as good as a pie”?

– It means he’ll be nice and sweet, – уточнил Гюнтер.

– Really? And if you don’t mind me asking, where did you study to get such deep knowledge in Russian language?

– Well, I was born and lived in Kazakhstan.

– So, there was no need for much teaching.

– Of course, if he was born here, – хихикнул Марк, – They just had to check him well [7] .

– Прекрати,

Марк, паясничать, – сухо уже на русском произнес Моисеенко и, взяв его под руку, зашагал к арке, условно отделявшей комнату от прихожей и туалета, чтобы перехватить Эди, когда тот будет возвращаться к столу.

7

– То есть как отравился, надеюсь, это не серьезно?

– Уличными пирожками.

– Не знаешь, врачу показывался?

– Он не говорил, и я не спрашивал.

– А надо было, ты же понимаешь, что теперь он не станет ни есть, ни пить.

– Может, вариант с соком? Мы так тоже делаем.

– Надо было заранее предусмотреть все варианты. Гюнтер, а это не навредит ему сильно? Нам он нужен здоровый.

– Только чуточку, но со временем пройдет.

– Буянить не будет?

– Что вы, будет паинькой.

– Тогда готовь свой сок, пока он не вышел. А что значит, будет паинькой?

– Будет ласковым.

– Вот как? Тогда, если не секрет, скажи, где учился, что так глубоко знаешь русский?

– Так я родился и жил в Казахстане.

– То есть тебя особо и учить не надо было.

– Конечно, если он родился здесь, его надо было только особо проверять.

– У вас с русским ничуть не хуже, – теперь уже произнес Гюнтер, активно смешивая ложкой вылитую им в графин с соком из небольшого флакончика жидкость. – Может, расскажете?

– Это длинная история, как-нибудь на досуге и расскажу, – пообещал Моисеенко, глядя, как тот уже ставит в центр стола графин с «начинкой».

– Я обязательно напомню вам, – утвердительно промолвил Гюнтер, демонстративно показав рукой на графин.

– А я обязательно расскажу, – заметил Моисеенко и, удовлетворенно кивнув головой, направился в сопровождении Марка к столу.

Через пару минут вернулся и Эди.

– Извините, не знаю, как вас зовут, что без разрешения вломился в туалет, видите ли… – начал объяснять Эди.

– Не стоит извинений, Гриша свой парень, у него нет к вам претензий, тем более Марк рассказал нам о вашем отравлении, – пояснил Моисеенко, выстрелив холодным взглядом в сторону Гриши-Гюнтера.

– И действительно, не стоит извиняться, такое с любым может случиться. Эти уличные коммерсанты обнаглели совсем. Чтобы заработать, они готовы подсунуть человеку какую-нибудь гадость в хорошей обертке, так что вы очень рисковали своим здоровьем, – с еле заметным акцентом, который можно было легко принять за прибалтийский, произнес Гриша.

– Очень жаль, дорогой Эди, что вы заболели, а то хотел отметить ваш приезд хорошим вином и отменной закуской, – с грустью в голосе промолвил Моисеенко. – Но ничего, хоть легким напитком подлечите свой желудок.

– Вы правы, Андрей Ефимович, ему можно немножко сока выпить, это поможет, я знаю по своему опыту, – поспешил поддержать его Гриша, а потом, закатив глаза под самые веки, эмоционально добавил: – О-о, мне тоже приходилось не раз страдать от отравления.

– Тогда всем за стол, – скомандовал Моисеенко и первым плюхнулся на стул, что стоял у окна, жестом руки указав Эди на место рядом с собой.

По левую сторону от резидента сел Марк, а Гриша по правую сторону от Эди.

Дождавшись, когда все усядутся, Моисеенко весело произнес:

– Гриша, чего ждешь, наливай, я кушать хочу, а то с утра ничего не ел из-за этих бесконечных совещаний. Мне, как всегда, армянского коньяка, люблю его и ничего поделать не могу с собой, а Эди, конечно, сока, у него сегодня диета.

– Мне спиртного нельзя, я за рулем, – буркнул Марк и потянулся за бутылкой минеральной.

– Ишь как устроились, Эди подавай сока, а тебе минеральную, – рассмеялся Моисеенко. – Но ничего, пусть так и будет, нам с Гришей больше достанется.