Битва под Эль-Аламейном. Поражение танковой армии Роммеля в Северной Африке
Шрифт:
Роммель доложил о своем решении в ставку Гитлера, указав, что его армия измотана морально и материально, поэтому нельзя надеяться на упреждение прорыва противника, который неизбежно произойдет на следующий день. Он спасет то, что еще можно спасти, но нехватка топлива и транспорта сильно ограничивает возможность действий. Ночью Роммель написал жене письмо, окрашенное фаталистическими нотками. Вряд ли оно могло обрадовать адресата:
«3 ноября 1942 года.
Дорогая Лю,
сражение обернулось для нас тяжким испытанием. Мы попросту раздавлены массой противника. Я делаю попытку спасти часть армии. Не знаю, насколько успешно это у меня получится. Ночами я лежу с открытыми глазами и изо всех сил напрягаю свой мозг, стараясь придумать, как вывести из западни мои несчастные войска.
Нам предстоят трудные дни;
Глава 11
ПРОРЫВ
3-7 ноября
К заходу солнца 2 ноября Бриггс не продвинулся вперед ни на шаг, но утверждал (возможно, это соответствовало действительности), что уничтожил 62 вражеских танка, потеряв лишь 10 своих. У Фишера оставалось около 100 танков, в бригаде Кастенса – 86 танков. Сзади к ним вплотную приблизился Хардинг, у которого было по меньшей мере столько же машин в бригаде Робертса.
План Ламсдена заключался в следующем: Фишер и Кастенс в течение ночи продвигаются в западном направлении на 5 миль, Босвайл в это время поворачивает к югу, пересекая тракт Рахман, а Хардинг начинает наступление на восходе солнца. Этот план был изменен, вероятно по настоянию Монтгомери, и стал менее дерзким. Этой ночью задачей Босвайла была атака и захват местности к северу от Тель-эль-Аккакира, который в тот день был целью наступления Бриггса. В случае успеха через захваченные позиции должны были пройти Фишер и Кастенс, а утром за ними – Хардинг. В дальнейшем предполагалось двинуть вперед другие Королевские танковые полки и 4-й южноафриканский бронеавтомобильный полк. В 30-м корпусе следовало произвести сложную перегруппировку с целью высвободить новозеландцев и большие силы пехоты для наступления.
Это последнее изменение давало злосчастной 7-й моторизованной бригаде слишком мало времени для подготовки атаки, которая должна была начаться в четверть второго ночи. В результате был составлен весьма хаотичный план, обеспечивавший недостаточную артиллерийскую поддержку; при этом каждому батальону предстояло действовать более или менее самостоятельно, а самая важная задача была поставлена стрелковой бригаде, которой предстояло пройти 1 милю к западу от позиций, на которых простоял целый день 9-й уланский полк, к тракту Рахман, а потом пройти еще 1 милю. На левом фланге 2/6-й батальон должен был захватить гряду Тель-эль-Аккакир, пройдя 2000 ярдов к западу от юго-западного угла выступа, удерживаемого бригадой Мюррея. В центре 7-я стрелковая бригада должна была наступать к тракту без артиллерийского прикрытия, исходя из ошибочного допущения, что ей предстоит занять местность, которую до этого целый день удерживало другое британское подразделение.
2-я стрелковая бригада вскоре втянулась в тяжелые бои с противником, оседлавшим тракт сильно укрепленными позициями. Бригада не смогла выдвинуть вперед противотанковые орудия и прорвалась к позициям противника, потеряв 60 человек, в том числе 7 офицеров. Грунт оказался слишком твердым, что затрудняло окапывание, а в тылу стали появляться вражеские солдаты. Пирсон испросил и получил разрешение отступить на исходную линию. То же самое случилось и с соседом – 7-м батальоном, который встретил ожесточенное сопротивление на самом тракте. Силы батальона начали таять. Некоторое время ситуация оставалась запутанной, но и здесь дело кончилось отступлением на исходные рубежи. На левом фланге 2/60-й батальон начал неудачно, так как его командир ошибочно решил, что час ноль отложен на один час. Артиллерийская подготовка, начавшаяся вовремя, застала батальон врасплох и далеко позади огневого вала. В результате в составе поредевшего батальона осталось только две моторизованные роты. Они не смогли подойти к тракту ближе чем на 500 ярдов и окопались, а утром обнаружили, что их позиция превосходно просматривается с возвышавшегося по соседству Тель-эль-Аккакира. Почему-то Бриггс был уверен, что эта гряда уже захвачена, и пребывал в этом заблуждении в течение целых двенадцати часов, что оказало самое неблагоприятное воздействие на все события этого дня.
Узнав, что два батальона потерпели неудачу, Ламсден приказал Бриггсу послать Фишера вперед, на соединение с 60-м полком в районе Тель-эль-Аккакира, а Кастенсу поставил новую задачу: наступать на юг. Обе бригады начали осторожно продвигаться в предрассветной мгле, но ни одна не смогла пройти далеко вперед. Они выпустили большое количество
В половине десятого Монтгомери вызвал к себе корпусных командиров. Он уже чувствовал, что Роммель находится на пределе сил, и рассматривал южную сторону выступа как подходящее место для осуществления прорыва. Пока шло совещание, пришло сообщение о взрывах на фронте 13-го корпуса и отступлении противника на этом участке. Эти сообщения вместе с ложным донесением об успехе 10-го корпуса создали впечатление ослабления сопротивления противника по всему фронту. Монтгомери решил, что Уимберли, усиленный 5-й индийской бригадой, должен этой ночью совершить глубокую атаку в юго-западном направлении и, кроме этого, нужно сделать еще одну попытку выпустить в тылы противника бронеавтомобили.
В главном штабе противника холодный рассвет заставил Роммеля понять, что его рапорт вряд ли будет одобрен его начальниками в Берлине. Поэтому он решил послать своего адъютанта лейтенанта Берндта на доклад к Гитлеру лично. Берндт должен был добиться полной свободы действий и объяснить план Роммеля, предусматривавший арьергардные бои до момента, когда будут получены подкрепления, достаточные для разгрома противника, или, если таких подкреплений не будет, отвести армию в такое место, откуда ее можно будет с наименьшими потерями эвакуировать через Средиземное море. Сделав это, Роммель направился по прибрежному шоссе в свой штаб на передовой, удивленный тем, что Королевские ВВС еще не бомбят транспорт (по большей части итальянский), скопившийся на дороге.
Прибыв в штаб, он вызвал к себе Тома и Байерлейна, которые сообщили командующему, что 8-я армия не предпринимает серьезных попыток атаковать африканский корпус, в котором осталось всего лишь 30 танков. Напротив, 8-я армия занята перегруппировкой сил, пополнением личного состава и техники, ограничив свою активность небольшими атаками. Удивленный и обрадованный Роммель решил воспользоваться предоставленной противником передышкой и приказал большей части итальянских подразделений начать отход. Вскоре это привело к созданию скоплений и пробок транспорта на дорогах, чем не замедлила воспользоваться британская авиация. Когда Роммель отправился обратно в свой главный штаб, в его машину едва не попала британская бомба. Вскоре после возвращения в штаб, в половине второго по времени немецкого корпуса, что для 8-й армии соответствовало половине четвертого, Роммель получил ответ Гитлера на рапорт, составленный предыдущей ночью:
«Фельдмаршалу Роммелю.
С упованием и верой в ваше руководство и мужество германо-итальянских войск немецкий народ и я следим за героической борьбой в Египте. В том положении, в котором вы находитесь, не может быть иного выбора, кроме стойкости. Вы не имеете права уступить врагу ни пяди земли. Ваш долг – бросить в бой каждое орудие и каждого солдата. Значительные военно-воздушные силы будут посланы главному командованию «Юг», и вы получите пополнение в самолетах. Дуче и верховное командование итальянской армии делают все, что в их силах, чтобы снабдить вас необходимыми для продолжения сражения средствами. Ваш противник, несмотря на его превосходство, также исчерпывает свои последние силы. Не первый раз в истории сильная воля восторжествует над более многочисленными батальонами. Что касается ваших войск, то вы не можете дать им иного приказа, кроме как победить или умереть».
Это был ошеломляющий удар. Роммель впал в фаталистическую апатию и отменил приказ об отступлении. Это была нелегкая задача, особенно в отношении 10-го корпуса на южном участке фронта, так как корпус и без того попал в трудное положение из-за действий британцев в его тылах. Берндт еще не отбыл. Он уедет вечером с письмом Роммеля, и если Гитлер останется при своем мнении, то окончательный разгром танковой армии – вопрос нескольких дней, а приказ уже причинил «огромный вред». Можно было только посочувствовать бедняге Берндту в его неблагодарной миссии.