Битва при Азенкуре. (История Столетней войны с 1369 по 1453 год)
Шрифт:
Когда обе армии завершили боевое построение, наступила пауза, которая, как мы уже знаем, была предтечей средневековых битв. Она предвещала не такую стычку, какая происходила при Боже, но отнюдь не рядовое, суровое испытание полноценной битвой армий Англии и Франции – впервые за девять лет. Необычным для битвы было только отсутствие главы французского государства, 22-летнего дофина. Более того: испытанию битвой подверглись в известном смысле три нации, поскольку шотландцы считали, что сражаются за Шотландию и скорее против Англии, чем за Францию. Они стремились взять реванш за Краван.
Во время паузы перед битвой герцог Бедфорд послал к Александру Дугласу гонца с корректным вопросом, каких правил тот намерен придерживаться в предстоящем сражении. Если верить источникам, Бедфорд получил
Судя по свидетельству Бедфорда, около 4 часов дня обе армии стали одновременно сближаться, словно их влекла сила притяжения – так же, как во время битвы при Азенкуре. И на самом деле, название этой деревни прочно засело в голове каждого участника сражения. Герцог Бедфорд подал традиционный клич «Знамена вперед!», и воины, после преклонения колен и благоговейного целования земли, ответили возгласами: «Святой Георгий, Бедфорд». Франко-шотландские союзники парировали эти возгласы криками: «Сен-Дени, Монжуа!» Затем боевая линия англичан начала неторопливо и последовательно двигаться вперед, издавая, по свидетельству Фортескью, «могучий клич, предтечу того сурового, приводящего в оцепенение крика, который через четыре столетия привел в смятение даже столь безупречного воина, как Сульт».
С другой стороны, союзники двигались импульсивно и беспорядочно, за что впоследствии винили шотландцев.
Каждый английский лучник имел при себе шест, заостренный с обоих концов, и когда они остановились на расстоянии досягаемости противника стрелами, то воткнули перед собой шесты в землю. Вплоть до этого момента англичане почти копировали тактику битвы при Азенкуре. После этого они стали действовать иным образом. В разгар лета почва, видимо, затвердела, потребовались усилия и время, чтобы прочно всадить шесты в землю, более того, их передавали из рук в руки воинам передней линии. Отряды французских конников, которым приказали, как и во время битвы при Азенкуре, начать сражение атаками на фланги или тыл английских лучников, атаковали англичан до того, как они закончили установление шестов. Западный кавалерийский эскадрон французов воспользовался неготовностью лучников встретить противника и прорвался сквозь их ряды. Лучники инстинктивно сбились в тесные группы (подобно саксонцам в битве при Маунт-Бадон и английской пехоте в битве при Ватерлоо), а французские всадники в это время проносились мимо них, пробиваясь к подвижному резерву.
Многие лучники были отброшены назад, и правый фланг части войск под командованием Бедфорда оказался оголенным. Это был самый тревожный момент для герцога в его первой битве. Но Бедфорда выручило замечательное поведение латников. Они продемонстрировали стойкость, ставшую отличительной чертой англичан в трудных положениях и не покидавшую их в грядущие века. Несмотря на угрозу справа, эти мужественные воины продолжали упорно сближаться с противником и, не имея справа прикрытия лучников, вклинились в передние ряды французских латников.
Состоялась жаркая схватка, более жаркая, чем в битве при Азенкуре, свидетельствует Уорен, участвовавший в обеих битвах. Но через 45 минут англичане, хотя сражались с французами в соотношении один к двум (поскольку французская армия состояла в основном из латников), превзошли противника в боевой доблести, постепенно продвинулись вперед и отбросили противника назад. Говорят, Бедфорд орудовал двумя руками боевым топором (как король Гарольд в битве при Гастингсе). Он спешился с гнедого скакуна, на котором начал битву. Герцог был «велик телом, силен в бицепсах, умел и энергичен в пользовании оружием», отмечает Уорен, а Джон Хардинг заявляет, что «регент казался в этот день львом».
Войска Омаля, противостоявшие силам Бедфорда, постепенно уступали невыносимому давлению. Затем наступил критический момент разрыва натянутой струны, когда весь, до единого человека, боевой порядок обращается в бегство. Французские латники рассеялись и бросились под защиту крепостных стен Вернея. Видимо, само знание о близости в тылу надежного укрытия усиливало соблазн обратиться в бегство. Но, увы, преследовавший противник дышал в спину, и многим беглецам не удалось добежать
66
Согласно одному свидетельству, жители города закрыли ворота перед носом у беглецов.
Городской ров сослужил Бедфорду и другую службу, поскольку позволил ему прекратить преследование, собрать рассеявшиеся войска и вернуть их на поле, где продолжалось сражение.
Теперь настало время рассказать о войсковой группе, предводимой графом Солсбери, слева, где ей противостояли шотландцы. Эти молодые, неопытные, но отважные воины сопротивлялись с еще большей энергией. Некоторое время они бились с англичанами на равных или почти на равных, и зрелище убегающих слева от них с поля битвы французов их не обескураживало. Здесь нам нужно на время прервать рассказ о шотландцах, яростно бьющихся на чужой земле за интересы чужого короля.
Кавалерийский эскадрон союзников на правом фланге состоял из 600 наемников из Ломбардии. Они были прекрасными наездниками и имели хорошего командира. Он не мог не заметить прямо перед собой лагерь из повозок, который английские лучники, чье внимание отвлекала атака французской конницы, не охраняли. Ломбардцы воспользовались ситуацией и атаковали обоз, минуя левый фланг англичан. Конечно, трудно сказать, не стала ли причиной этого обходного маневра стрельба лучников с левого фланга войск Солсбери. Лошади в ходе кавалерийской атаки уклонялись от стрел, неся своих всадников волей-неволей вперед. Как бы то ни было, смелая атака итальянских всадников увенчалась полным успехом. Они перебили пажей и слуг, оказывавших сопротивление, пробились через ограждение из повозок, разграбили обоз, отвязали и увели с собой некоторое число привязанных лошадей. Ломбардцы проявили незаурядную находчивость, если учесть, что их атака была проведена почти под носом у подвижного резерва. Однако воины, составлявшие резерв, были заняты отражением кавалерийской атаки на другом фланге, хотя командира резерва нельзя не упрекнуть за то, что он не прислал часть своих сил на помощь с трудом отбивавшимся пажам.
Триумф ломбардцев оказался, однако, недолговечным. Как только была отбита атака французской кавалерии, резерв обратился против итальянцев и заставил их беспорядочно бежать с поля боя. Французская кавалерия добилась чуть большего успеха, хотя и временного. Имеется красноречивое свидетельство о бегстве англичан далеко в тыл, когда они оглашали окрестности воплями о том, что все потеряно, характерными для людей в таком положении. Одного из беглецов, капитана Янга, осудили впоследствии за увод с поля боя не менее 500 воинов. Его затем повесили, вытащили из петли и пощадили. Капитана постигла участь, благодушно замечает хроника «Брут», весьма справедливая.
Тем временем сражение между войсковой группой Солсбери и шотландцами продолжалось. Резерв, успешно расправившийся с обоими кавалерийскими отрядами противника, освободился теперь для дальнейших действий. Но Бедфорд, находившийся далеко впереди в связи с преследованием французов из войсковой группы Омаля, не мог отдать необходимых распоряжений. Впрочем, в этом не было необходимости. Английские лучники продемонстрировали во время битвы при Азен-куре и в других сражениях, что они обладают, помимо других достоинств, еще способностью к инициативным действиям. Занявшись поиском нового противника, они увидели и услышали, что на левом фланге продолжается бой. Это предоставляло прекрасную возможность последовать примеру, который показал в подобной ситуации капитан де Буш в битве при Пуатье. Снова построившись в боевой порядок и развернувшись направо, лучники ударили в незащищенный правый фланг шотландцев, издавая то, что добряк Уорен называет «дивным кличем» (вот так) [67] . Несчастные шотландцы, атакованные сразу с двух сторон, оказались в отчаянном положении. Но худшее было впереди.
67
Фердинанд Ло, возможно, заходит слишком далеко, когда называет действия лучников «инициативой, невиданной во всей эпохе». Цитата из т. 2, с. 23.