Битва при Пуатье
Шрифт:
Молленхауэр выражает еще одно мнение по поводу предшествовавшего сражению отрезка времени: «Нужно осознать, что для того, чтобы дать сражение, необходимо поле битвы. В густом лесу с редкими тропами невозможны были более значительные маневры. Таким образом, для командиров обеих армий речь шла о том, чтобы прежде всего найти столь необходимое поле, которое вместило бы их воинов. Характерно то, что источники информации говорят о почти семи днях ожидания. Определенно речь шла, скорее, о необходимости удобного места, чтобы построить две громоздкие армии в боевом порядке, чем о недостатке решимости или мужества». Подобная гипотеза представляется нам очень малоправдоподобной.
Итак, неделя многочисленных трений, которая, как кажется, не принесла арабам никакого запаса знаний
Sese postremo in aciem parant. Аноним продолжает: «Они подготовились к решающему сражению».
На седьмой день, в субботу 17 октября 733 г., non longe a Pictavts (неподалеку от Пуатье).
«Арабы и мавры первыми вышли из своих шатров на крик муэдзинов, созывавших людей на молитву», читаем у Зеллера.
«В этот самый момент (Житие Григория II) [176] в лагерь христиан были доставлены три корзины евлогий, [177] посланные им папой Григорием в знак благословения», а затем принцепс Карл выстроил свои войска в линию, в то время как на равнине в полном порядке развернулись сарацины.
Красочный вымысел, опоэтизированная реставрация, создающая некую атмосферу, но ее следует перевести на более прозаический язык армии в боевом порядке встают лицом к лицу. Прежде чем два войска столкнутся, позволим себе некоторые рассуждения относительно их снаряжения и вооружения.
176
Биографом Григория был не Анастасий Библиотекарь, как долго считалось, а его неизвестный современник.
177
Освященный хлеб – Примеч. ред.
Чтобы не изменять своим детским воспоминаниям, сначала приведем кое-какие привычные примеры описания арабских легионеров, такими, какими их могли бы увидеть франки. Между прочим, читаем: «Эти смуглые люди в белых тюрбанах, в белых бурнусах, с круглыми щитами, тонкими саблями и легкими дротиками», или еще: «Австразийские франки с любопытством взирали на этих южных людей, смуглолицых, с яркими черными глазами, в длинных белых одеяниях», которые «клубились подобно ветру, раздувавшему у них за спинами просторные бурнусы, и размахивали короткими копьями над своими красными тюрбанами».
У Зеллера мы почерпнем самый знаменитый штамп: «С одной стороны – мешанина белых бурнусов, восточных драпировок. Арабы из Дамаска и Багдада… блистали под финикийскими украшениями, под сирийскими шелками… под кокетливыми тюрбанами из персидского муслина. Арабы из Хиджаза и Йемена… обвязывали свои грубые бурнусы веревкой из верблюжьей шерсти вокруг головы; их богатством была прекрасная лошадь, родословную которой они знали, с огнем в глазах, с блестящим крупом, стройная и нервная, как и ее хозяин; или же они прибывали верхом на своих быстрых дромадерах… потрясая своими пальмовыми луками. Бербер, высокорослый горец, с более смуглым лицом… важно ехал на какой-нибудь крепкой атлаской лошадке». Генерал Маргарон еще добавляет колорита, напоминая о том, что помимо лошадей арабы использовали в качестве верховых животных верблюдов.
Эти описания более применимы к костюмам и оружию первых арабских завоевателей, нежели к одеянию участников битвы при Пуатье. С течением времени снаряжение видоизменялось. Стремясь уподобиться христианам, мусульмане заимствовали щит, кирасу, металлический шлем и копье, способное пронзить тело насквозь. Однако нужно полагать, что арабские воины всегда сохраняли нечто от той легкости, которая отличала их первоначально. Тем не менее мы вправе и подивиться этому факту, если припомним бедуинское проклятие: «Будь ты проклят, как франк,
Они похвалялись легкостью, подвижностью, стремительным аллюром своих коней, выносливостью лошадок с Неджда. Генерал Бремон подчеркивает в связи с этим одно противоречие: «Этот неутомимый галоп после дороги длиной в тысячи километров вызывает скептическое отношение. В 1812 г. лошади Нансути [178] с июля плохо выдерживали нагрузку, и Наполеон выражал недовольство этим. Нам известно о марокканской кавалерии, которая, должно быть, до чрезвычайности напоминала конницу Абд-ар-Рахмана. Ни одна из этих лошадей не могла пройти галопом расстояния в тысячу метров за отсутствием соответствующей тренировки; от их можно было добиться джигитовки галопом на протяжении двух-трех сотен метров, после чего лошади выдыхались».
178
Нансути, Этьен-Мари-Антуан, граф де (1768–1815) – французский генерал в правление Наполеона I Бонапарта. – Примеч. ред.
Если посмотреть под этим углом зрения, завязывающаяся битва превратится в несущественное столкновение.
Мы полагаем, что можем противопоставить этой теории обоснованные доводы генерала Пенсара, кавалериста и превосходного специалиста во всем, что касается арабов.
Джигитовка – это развлечение, не подчиняющееся никаким правилам, ее участники дают свое представление в полном беспорядке. Их задача состоит в том, чтобы заставить лошадей, разгоряченных до предела непрестанными ружейными залпами всадников, выложить все свои силы. Ничего подобного не происходило во время атаки, тем более что во времена Абд-ар-Рахмана в сражениях использовалось только холодное оружие.
Атака, в отличие от джигитовки, регулировалась дотошными предписаниями и чаще всего разворачивалась на очень ограниченной (поскольку она не была подготовленной) территории. Действительно, на поле битвы имелись всевозможные препятствия, которые внезапно появлялись на пути, в виде изгородей, деревьев, рытвин и рвов. Поэтому атака часто начиналась с манежного галопа, чтобы достичь своего размаха только на последних ста метрах. В конце этого короткого пробега лошадь, возможно, и задыхалась, что привычно для верхового животного, которое ощущает мышечную усталость только пару минут, после чего его дыхание приходит в норму. Убедительные примеры тому нам дает поло. Когда атака заканчивалась, за ней следовала статичная фаза поединков, после чего всадники отходили назад, освобождая место для новой волны. Так что эта тактическая игра и эти предположения позволяют нам верить в возможность кавалерийского сражения, которое бы длилось несколько часов.
Что же касается высказывания о том, что лошади, совершившие тысячекилометровый пробег, уже не обладают выносливостью, необходимой для того, чтобы выдержать напряжение битвы, то мы верим в это тем меньше, что у каждого всадника было по нескольку верховых животных.
Генерал Пенсар еще думает, что наших лошадей нельзя сравнить с теми, которые жили в эпоху Средневековья, точно так же как не следует сопоставлять стойкость арабских и франкских воинов с возможностями наших современных солдат. Антара, поэт VI в., особенно почитаемый Мухаммедом, оставил нам следующее похвальное слово своему боевому коню, и этот панегирик может снять определенные сомнения: «Я всегда верхом на сильном коне высокого роста, покрытом шрамами, против которого не прекращают выступать, сменяя друг друга, воины».