Битва пророков

Тырданов Иван

– Послушай его, Тешка, чего он говорит?

Лысый смотрел, как обдирают кол, как заостряют его с одной стороны, и плакал:

– Помилуй меня, господин, прояви милосердие! Не сажай на кол! Отруби мне голову, и я буду молить Бога за тебя на небесах! Брось меня на съедение псам, и мои внуки и правнуки назовут тебя всемилостивейшим!

Ратко присел перед ним на корточки:

– Ишь, как разговорился! Тешка, понимаешь ты его?

Глаза Тешки сузились, щеки запылали еще сильнее. Пнув кусок земли в лежащего пленника, она с хрипотцой, по-кошачьи, с заметным акцентом заголосила:

–

Не-е-е-ет, не знаю их язык! Но я знаю – кто он! Я его глядел!

– Где?

– Это он сжег мещеру-городок! – яростно торжествуя, сказала она. – Они убил всех мужей и увез жен и деток. Я – в рыбной яме, под протухшую рыбу! Соль у нас кончилась. Рыба протухла в холодной яме. Рыба крапивой была накрыта, чтобы не вонял сильно. Я закопалась в рыбе, один голова в крапива осталась! Они меня не поискал! Они нос воротил от ямы. Я смотрел на этот хазар! Я видел его!

– А-а-а! Так вот кого мы поймали! Это же те самые разбойники, которые два года назад по всей Волоке селища пожгли! Только тогда их было много. На сорока кораблях грабили… А теперь-то чего без дружины пришел, а? Думал, на Волоке уж людей живых не осталось?

Хазарин тоже ничего не понимал. Он таращил глазищи то на Тешку, догадываясь, что она его где-то видела и узнала, то на вождя, то на кол, который уже вкапывали перед кострищем. Туда с берега уже принесли покойников и уложили рядом, ногами к колу. Лысый трепетал всем телом и продолжал скулить:

– Великий господин! Не сажай на кол! Помяни, Господи, царя Соломона и всю мудрость его! Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его! Помоги, Господи, рабу твоему недостойному умереть без позора на весь род мой! Без мук на глазах у язычников, без срама на глазах у жен и детей!

Сидевший перед ним на корточках Ратко потянул за шнурок на шее хазарина и сорвал амулет. Мишка совершенно четко разглядел – это был крест! Значит, хазарин был крещеным! Чего-чего, а такого развития событий Беловский не мог и предположить. Что же теперь делать? Пока он валялся со скрученными за спиной руками и сдувал налетевших на запах крови слепней, он придумал легенду о своем происхождении и историю о том, как он попал сюда. Доказывать то, что он такой же русский, как и другие, было бессмысленно. Слишком мало он знал их жизнь. Поэтому необходимо было прикинуться русским, бегущим из полона, в который попал еще в детстве. Таким образом, можно объяснить и знание языка, и отсутствие бытовых и культурных навыков. Он уже все обдумал и только ждал, когда Ратко приступит к нему с расспросами.

К хазарину он относился как к однозначному врагу своих предков. Поэтому его судьба Мишку совсем не интересовала. Более того, после убийства безоружных гребцов он тоже испытывал к лысому ненависть и отвращение. Но, узнав о том, что тот христианин, у Мишки появилось чувство обязательства перед братом во Христе, который сейчас должен принять страшную, мученическую смерть. Правда, он будет страдать вовсе не за Христа, а за собственные преступления, но все равно судьба пленника стала небезразличной. Да и горькие молитвы, нужно признаться, тоже тронули Михаила. Может, хотя бы попытаться помочь ему умереть менее лютой смертью? Хотя сострадание, жалость, помощь – первое нарушение

правил троянца! Но что изменится, если этот христианин умрет другой смертью? Ведь жизнь этого хазарина на этом все равно закончится, и он больше не будет фигурировать во времени. Так какая же разница? Ничего не изменится!

С этой мыслью он решительно вторгся в историю Х века.

– Ратко, – выдавил из себя Мишка, – Ратко, я понимаю хазарина!

Все обернулись и посмотрели на Беловского.

– Так чего же ты молчишь? Как тебя зовут?

– Мишка Беляк.

– Что за имя такое, русский ли ты?

– Беляком моего отца звали, а Мишкой в плену хозяин назвал. Михаил я. Нерусское это имя. Так меня и зовут всю жизнь, и наши тоже.

– Так ты из полона? Откуда?

– Сейчас из Саркела.

– И много там русских?

– Много, очень много! И не только русских, но и других славян. И дулебов, и ляхов, и моравы, и лужан. Мы все вместе в рабстве держались.

– Развяжите его! Почему сразу не рассказал?

– Не привык я в рабстве сразу все говорить. Да и не знал, кто вы. Вот полежал, посмотрел да послушал, теперь понял, что на Русь наконец попал!

– Ну, Русь не Русь, а до русских ты действительно дошел, парень.

Мишке развязали занемевшие руки. Он поднялся с травы, сел и первым делом расчесал все тело, так как был беспощадно покусан насекомыми и заколот травой. Сидевший до сих пор на корточках Ратко увидел и Мишкин оберег.

– Откуда это у тебя?

– Мать дала.

– А мать где?

– Умерла в Трапезунде.

– Слышал такой город от купцов. А вот оберег твой мне известен. Такие кимры носят. Они тоже на Волоке живут.

– Что такое Волока?

– А ты не знаешь? Какой же ты рус? Волока это наша река. Вот она. – Ратко показал на Волгу.

– Мне мать говорила, что ее Волгой зовут.

– Кто как зовет. По-старому – Волока, потому что только волоком с Днепра и с Ладоги в нее попасть можно. Водных путей нет. В старину говорили – «Руси бока – Ока да Волока». А сейчас, где Вологой называют, где Волгой, как ты. По-разному. А почему же ты Беляк в одних портах ходишь?

– Ограбили меня, хотели опять продать в степь, в невольники. А я сбежал, через Волгу уплыл. Полночи плыл, да тонуть стал в одёже. Скинул все. Зато не утоп.

А вообще я восемь раз бежал. От картвелов, от персов, от греков, от агарян, теперь от хазар бегу. Догоняли, опять продавали. А я все равно на Русь бежал!

– Молодец, паря! Хороший будешь воин! Ну да ладно, давай, поговори-ка с этим псом. Может, он и мать твою еще украл. А не он, так отец его. Все они одной кровью мазаны!

Мишка повернулся к лысому и сказал по-хазарски:

– Христос Воскрес!

Лысый не поверил своим ушам, перестал скулить и замер, боясь обернуться. Мишка повторил:

– Христос Воскрес!

Лысый вздрогнул:

– Благодарю тебя, Царица Небесная! Святые мученики благодарю вас за милость ко мне грешному!

Третий раз Мишка повторил:

– Христос Воскрес!

Хазарин робко, также не оборачиваясь, ответил:

– Воистину Воскрес! Воистину Воскрес! – задыхаясь рыданиями, быстро шептал он. – Воистину Воскрес!

– Как тебя зовут?