Битва пророков

Тырданов Иван

– Ну что, Беляк, теперь вместе побежим?

– Не впервой, убежим и от этих!

К ним подошел какой-то важный хазарин, окруженный свитой. Без оружия и доспехов он не был похож на воина. Парчовый халат, маленькая круглая шапочка на голове, неспортивный животик. По разговорам хазар, стало ясно, что это сам Каган. Он внимательно осмотрел пленных воинов, потом подошел к сбившимся в стайку женщинам, сразу заметил Венеславу и что-то шепнул сопровождающему его вельможе. Потом подошел к колу, на котором обмяк Тимофей. На его неестественно прямом теле плетьми висели руки и голова. Он был еще жив, так как его плоть трепетала. Каган

велел поднять и подержать ему голову. Тимофей медленно открыл абсолютно кровавые, но осмысленные глаза на Кагана. Тот подошел ближе, будто плохо видел, внимательно осмотрел черкаса, как бы изучая его, и спросил:

– Ну что, Тимофей, теперь ты должен быть счастлив. Ты очень похож на Назарянина…

Каган задумался:

– Нам жаль тебя, Тимофей. Хочешь, мы облегчим твои страдания? Ты же любишь торговаться по любому поводу. Поторгуйся с нами еще раз?

Тимофей что-то пытался сказать. Растрескавшиеся губы в запекшейся крови чуть заметно пошевелились. Он был в сознании.

– Что? Что ты говоришь? Я не понимаю тебя, Тимофей! Дайте ему воды!

Тимофею в рот вставили длинное узкое горлышко восточного кувшина. Он жадно сделал несколько глотков. После чего губы его опять зашевелились. Каган приблизился еще ближе.

– Что ты сказал? Убить тебя? Я правильно тебя понял? Ну, уж нет, мы не убиваем христиан, ты же знаешь! Это грех! Нас нельзя в этом обвинить! Но мы и не помогаем им просто так, ни за что. Это тоже для нас грех! Но обрадую тебя, Тимофей, наши мудрецы говорят, что в исключительных случаях, если это приведет к прославлению Господа или Его народа, можно помочь даже христианину. Если в этом будет хоть какой-то смысл. Согласись: зачем делать бессмысленное? И мы готовы ради нашей жалости поискать смысл, чтобы помочь тебе. Но как твоя жизнь или твоя смерть может прославить Господа или его народ, а, Тимофей? Что же нам делать, чтобы тебе помочь?

Каган опять задумался. Было видно, что он действительно искал решение. Он обратился к благообразному старцу из свиты на незнакомом Михаилу языке. Они чего-то достаточно горячо обсудили. При этом было видно, что старец какое-то время не соглашался, спорил, но потом удовлетворенно закивал. Каган повернулся к Тимофею:

– А теперь – предмет торга. Ты отрекаешься от Христа, для этого плюнешь на Распятие, а мы после этого тебя снимаем с кола. Ты сразу умрешь, поверь мне! Твои муки закончатся. И это не будет убийством с нашей стороны, потому что мы свершим действие обратное тому, что привело тебя в такое плачевное состояние. Мы поможем избавиться от приносящего тебе такие муки предмета. То есть ты умрешь, а мы не свершим греха убийства. Поверь, Тимофей, нам искренне хочется тебе помочь. Но мы не знаем, как это сделать! Ведь мы не помогаем христианам и не убиваем их!

Каган поднял с земли брошенный крест Тимофея и поднес к его рту.

– Отрекись от Него, плюнь, черкас, и я помогу тебе! Ведь Он тебе не помог, хотя ты наверняка просил! Не помог, Тимофей… а я помогу. Плюнь! Иначе ты до вечера еще не умрешь. У тебя же такое могучее здоровье! Мы всегда тебе завидовали, Тимофей! Мы сейчас собираемся уже отправляться дальше. Нам некогда ждать! Мы и так простояли из-за тебя половину дня! Если ты не позволишь нам помочь тебе, то нам придется тебя оставить на этом острове в одиночестве, и ты будешь еще долго жить! Но нам очень жаль тебя! Плюнь!

Может, ты не способен плюнуть? А, Тимофей?

Ну, как же я сразу не понял! Несчастный Тимофей! Я облегчу тебе задачу, я пойду на риск. Хорошо, что тут много свидетелей. Иначе нас самих осудит синедрион за то, что мы помогли христианину. Дай мне ответ глазами: один раз откроешь – значит, ты отрекся от твоих заблуждений, два раза откроешь – остался в своем упрямстве. Давай, Тимофей!

Над островом повисла тишина. Слышно было даже, как трещат и лопаются с шипением какие-то полости трупов в огромном костре. Но сотни глаз следили за Тимофеем.

– Мы призываем всех в свидетели, мы терпеливо ждем разрешения у нашего любимого Тимофея на то, чтобы проявить к нему милосердие! Да пусть никто потом не обвинит нас в том, что мы не хотели ему помочь! Да пусть никто не обвинит нас потом в том, что мы убили его! Давай, Тимофей!

Веки мученика дрогнули.

– Давай, Тимофей, давай!

На грязной щеке черкаса блеснула слеза.

– Ну же, давай!

Тимофей открыл полные тоски осмысленные глаза.

– Молодец, Тимофей! Как же мы тебя уважаем! Сейчас, сейчас, наш дорогой Тимофей! Эй, воины, снимите несчастного с кола! Эти русы – такие изверги! Мы не простим им твои муки, Тимофей, знай это! Мы отомстим им за тебя вдесятеро! Бедный Тимофей!

Подбежали воины, чтобы снять тело. Но Каган их остановил.

– Подождите, подождите! Кажется, он закрыл глаза! Тимофей, ты закрыл глаза? Да! Он закрыл глаза! Ты хочешь еще раз их открыть или у тебя просто кончились силы?

Слезы текли из-под крепко сжатых век.

– Тимофей, дай нам понять твое решение! Мы в сомнении, Тимофей! Не открывай больше глаза, не мучься, и мы прекратим твои страдания!

Веки дрожали от напряжения.

– Тимофей, мы видим, мы видим, как ты крепко сжал глаза! Как же нам жалко терять такого хорошего соратника! Прощай, Тимофей! Воины, снимите его! Нет! Не снимайте! Остановитесь! Он открыл глаза! Безумец! Все, Тимофей, мы чисты перед Богом. Мы сделали все, чтобы тебе помочь. Оставайся!

Каган равнодушно отвернулся и подошел к пленникам.

– Кто из вас понимает меня?

Беловский ответил по-хазарски:

– Я понимаю.

– Отлично, будешь толмачом.

Каган бросил своей свите:

– Вождя и переводчика ко мне, остальных убейте!

Связанного Ратко и Михаила уволокли на большой золоченый корабль. Над остальными пленниками часто замелькали мечи и топоры, закричали женщины, и все стихло. Корабли отчалили от берега и погребли на Волгу. Беловского и Ратко посадили за одно весло и приковали к нему цепью. Сидя спиной к носу, как сидят гребцы, они молча смотрели на удаляющийся остров перед Кадницами, где над перебитыми русами торчал окровавленный кол с живым Тимофеем…

Они гребли целый день и к вечеру достигли устья Оки, где хазары решили сделать остановку. На длинном острове посередине реки остановился сам Каган со своим двором. Остальные корабли причалили на стрелке, в месте слияния Оки и Волги. Шумная армия суетливо разбивала палатки, шатры, разводила костры. Вдоль прибрежных кустов были поставлены многочисленные сети, поплавки которых буквально через полчаса зашевелились от пойманной рыбы. Солнце клонилось к закату. На противоположном берегу Волги, там, где сейчас стоит Нижний Новгород, запылал деревянный городок. Это идущая по высокому берегу конная орда горцев уничтожала все, что попадалось на пути.