Битва самцов
Шрифт:
Открыл учебники, но сосредоточиться не получилось. Заку позвонил, но тот был занят, пообещал утром перезвонить. Дэниел умчался к своей Фаррен – наверняка выяснять, чего она ему не рассказала. Корбину было смешно, когда он думал об этом.
Не найдя себе дела, Корбин в конце концов уснул. Сон был беспокойным, он ворочался с боку на бок, то и дело просыпался, потом засыпал. Среди ночи его разбудил звонок. Увидев имя сестры на экране, Корбин подорвался с места и чуть с кровати не свалился.
– Алло? Алло, Элора? Ты там в порядке? – крикнул он в трубку. Пока выпутывался
– Это Корбин?
– Да, – запнулся парень, услышав мужской голос с акцентом.
– Я – Тхэ Мин. Элора в больница. Его увезти машина с лампочкой.
– Машина с чем?
– Э… доктор увёз на машина с лампочкой. Синяя и красная. Уи-уи… – Тхэ Мин очень старался объяснить, но его английский был слишком слабый.
– Я понял. Элору увезла «скорая». Что с ней?
– Она просить мне тебя в Нью-Йорк. Ты приехать здесь, окей?
– А с Элорой что?
– Кровь везде, повсюду. Она плакала.
– Ладно. Я приеду первым же рейсом.
Отключив звонок, он наконец выпутался из одеяла и залез в интернет, чтобы забронировать билет на самолёт. Он чувствовал, что нельзя было её туда отпускать.
~~~
Вылететь получилось только в семь утра. Через два с половиной часа Корбин приземлился в аэропорту имени Джона Кеннеди, а ещё через час достиг отеля, где ждал его Тхэ Мин. К сожалению, адреса больницы тот дать не смог.
Номер Элоры ещё не убрали, и Корбин увидел, сколько крови она потеряла. Постель, ванная, пол были покрыты тёмно-красными засохшими пятнами. Тхэ Мин стоял в коридоре, боясь вида крови.
– Куда её увезли?
– Я не знать, куда. Знать, что там Читтапон умер.
«Вот только я этого не знать», – думал Корбин.
На прикроватной тумбочке лежала карточка. Корбин прочитал имя – Доктор Джона Марс. Отлично! Он быстро набрал его номер.
– Добрый день! Я – брат Элоры Бессон. Меня зовут Корбин Бессон. Полагаю, мою сестру увезли в вашу больницу? – быстро проговорил он, когда Джона усталым голосом ответил на звонок.
– Здравствуйте, мистер Бессон. Да, Элора у нас. Ночью у неё открылось кровотечение. Удалось остановить. Срок для родов ещё не подошёл, мы постараемся сохранить плод ещё хотя бы неделю. Если всё будет хорошо, то сделаем Кесарева сечение.
– Как мне к вам проехать?
Джона продиктовал адрес, и Корбин тут же вышел из номера Элоры.
– Ты со мной? – крикнул он Тхэ Мину. Тот несмело кивнул, затем последовал за парнем. По дороге он попытался расспросить корейца, зачем они примчались сюда. – Элора толком не объяснила. Я, честно говоря, не совсем понимаю, что ещё можно выяснять. Человека нет. Его не вернуть.
– Что-то случиться, мы не понимать, – говорил Тхэ Мин. – Читтапон как будто не умер. В Корее фанаты не знать, что он попасть авария, что он…
– Почему?
– Компания не хотеть. Я думать и думать, потом приехать к Элора, чтобы спросить. И вот… мы здесь.
– Я всегда знал, что вы все тронутые, – пробубнил Корбин. Тхэ Мин его не понял, и хорошо.
В больнице их встретил Джона Марс.
– Элора в плохом состоянии. Сейчас она спит, но вы можете к ней зайти. По одному, – добавил он, глядя на корейца. Затем вернул взгляд на Корбина: – Плод очень маленький. В целом, малыш развивается хорошо, но стрессы и пренебрежение здоровьем сыграли свою роль. Похоже Элора не очень заботилась о питании и не принимала витамины.
– Я об этом ничего не знаю. При мне она питалась хорошо. А когда приходила от врача, всегда улыбалась.
Джона вздохнул.
– Тем не менее, она сейчас в палате с капельницей бледная как полотно. Из Нью-Йорка я её точно не выпущу, пока не родит. Опасны ей перелёты.
– Я всё понял.
Пока Джона и Корбин разговаривали о финансовой стороне дела, Тхэ Мин ответил на срочный звонок. Его спохватились и требовали вернуться в Сеул. Его вольный отъезд в Америку мог грозить штрафом компании. Сочинив историю про друга, нуждающегося в помощи, он пообещал вылететь первым рейсом. После чего, перед тем, как Корбин отправился к Элоре, Тхэ Мин сообщил, что вынужден уехать.
– Я хотеть, чтобы ты сказать мне что стало с Элора, окей? Я волнуюсь за она.
– Не волнуйся. Я её не оставлю. Езжай со спокойным сердцем.
Проводив корейца, Корбин поднялся к сестре. В палате царил полумрак. Элора спала. К животу были прикреплены провода, а машина рядом с кроватью показывала жизнедеятельность малыша. Корбин долго смотрел на непонятные линии, затем переключился на сестру.
– Не знаю теперь, радоваться ли этому ребёнку, – прошептал он. – Если он отберёт тебя, я не смогу его принять. Так что борись, сестрёнка. Доктор сказал, что жизни твоей ничего не угрожает, но ты потеряла много крови и на восстановление уйдёт много времени.
Что-то резко пиликнуло, затем Корбин увидел, как всего на секунду на животе появился бугорок. Он исчез так же быстро, как и возник. Ребёнок шевелился, он жил.
– Я всё же видел тебя потрясной гонщицей, а потом девушкой Зака. Почему всё так резко изменилось? Кто виноват? – Корбин погладил сестру по руке, описал круг возле катетера, провёл нежно по пальцам. – Фаррен? Забдиель? Читтапон? Ты сама? Или мы – твоя семья? Сам я никогда не найду ответа на этот вопрос.
Взяв у стены стул, он оседлал его и сидел в молчании, слушая писк машинки, пишущей сердцебиение неродившегося человечка.
~~~
Дэниел толкнул Фаррен на кровать, а сам лёг сверху, прижав своим весом так, что она не в силах была свободно дышать. Руки он завёл девушке под спину, заставив извиваться.
– Непохоже это на тебя, Дэниел, – забеспокоилась она.
А он смотрел на стальные волосы, разбросанные по подушке, на чуть приоткрытые губы, густо накрашенные тёмной помадой, и на зелёные глаза, в которых отражался вопрос. Дэниелу нравилась такая Фаррен – беззащитная и неподвижная. В данную минуту она покорная, и можно идти в наступление. Дэниела Бессона ещё ни одна бабёнка не обвела вокруг пальца.