Битва судьбы
Шрифт:
Родомист подумал, что лучше бы он сам погиб в драконьем огне, чем увидел такое. Грудь сдавило, по горлу прошла судорога.
Воевода
Когда маг повернулся к спутникам, Ратан не смог сдержать дрожи. В светлых глазах Башенного Ворона плескалось безумие.
– Я не могу идти дальше! – порывисто заявил Родомист. – Вы пойдете без меня!
Хорт и Ратан переглянулись. Охотник выразительно покрутил пальцем у виска. Воевода же сказал:
– Одумайся. Это не выход. Вдвоем мы не дойдем, и наш поход окажется напрасным. И как
– Нет! Нет! Это я привел его сюда! Из-за меня он погиб! – заорал Родомист, брызгая слюной. – Я должен остаться!
– Одумайся, старик! – Ратан подскочил к магу и встряхнул его за плечи. – Если ты не придешь в здравый рассудок, мы погибнем все. И причем – зря!
Родомист замолк, глаза его прояснились. Он с неожиданной силой вырвался из рук Ратана и принялся ходить кругами, бормоча:
– Что же делать? Что же делать?
Затем безумие вновь овладело им, и маг воскликнул, размахивая руками:
– Но мы же не можем бросить его?
Вцепившись в бороду, выдрал из нее изрядный клок.
– Мы похороним его, а сами продолжим путь, – проговорил Ратан настойчиво.
– Да, да, да, – забормотал Родомист, а затем уселся прямо на землю и разразился судорожными рыданиями.
Хорт с Ратаном переглянулись. Охотник чуть заметно пожал плечами.
Ветеран
Битва проредила ряды людского войска. Не меньше досталось и Полурослым. Но рати отошли на вторую, заранее приготовленную линию обороны, а Остроухие так и не смогли прорваться, хотя потеряли немало воинов.
Утро дня Ужа выдалось хмурым и снежным. Глядя на хоровод снежинок, трудно было поверить, что совсем скоро – весна. Но все мысли о погоде исчезли, когда с запада вновь донеслось пение труб. Войска опять взялись за оружие. Взлетели в воздух первые стрелы, застонали раненые.
Люди отстреливались как могли. Пробовали стрелять залпом, но, как только стрелы взвивались в воздух кучно, тут же налетал ветер и огромной лапой отбрасывал их в сторону. Колдуны Остроухих сегодня шли по земле вместе с воинами.
Так что в перестрелке люди проигрывали. Слаженные залпы с той стороны находили жертвы, а людям редко удавалось попасть – ветер вероломно уносил стрелы, и вьюга, мешая целиться, швыряла в лица пригоршни снежинок.
К тому месту, откуда наблюдал за боем Илигор, подбежал один из сотников, зажимая небольшую ранку на скуле:
– Скоро нас просто перестреляют! – крикнул он. – Что делать будем, воевода?
– В мечи пойдем, – отозвался Илигор хмуро, – как вчера. Покажем остроухим уродцам кузькину мать.
– Это дело, – кивнул сотник.
Гонцы исчезли среди деревьев. Подождав некоторое время, Илигор вытащил меч и заорал, стараясь перекричать свист вьюги:
– Вперед!
– Вперед! – донеслось со всех сторон, людские мечники бросились через засеку. Волна дружинников в островерхих шлемах мгновенно покрыла расстояние до противника.
Илигор, хоть и рванул в атаку, под стрелы по-глупому не лез. Что за доблесть для воеводы погибнуть раньше всех? Он направлял сотников, подсказывал оказавшимся рядом десятникам.
Некоторое время альвы беспорядочно отступали, несли потери, но ничего не предпринимали, словно их командиры разом лишились рассудка. Приказов от Мстислава тоже не поступало, и Илигор все более томился, подозревая, что враг готовит какую-то каверзу.
Когда приостановил зарвавшихся воинов, с севера донеслись испуганные крики. Затем примчался гонец от одного из тысячников.
– Воевода, они прошли сквозь болото! Скоро перережут дорогу! – закричал он, тяжело дыша.
– О, проклятье! – Илигор подумал, что остановить атаку стоило немного раньше. – Эй, парни, все сюда!
Повинуясь приказам, войско стало стягиваться в кулак. При этом крики с севера приближались. Пришлось отправить туда несколько сотен – выставить заслон. Илигор знал, что воины этих сотен наверняка погибнут, но поступить иначе не мог, ведь в противном случае не уцелеет никто.
Порядок удалось навести быстро. Собрав почти две трети доверенного ему войска, Илигор повел его на восток. Дружинники шли подавленные, молчали. Каждый понимал, что битва проиграна. Но лица были собранными, решительными. Воевода знал, что воины его не сломлены, и не мог этому не порадоваться.
Примерно через версту на дороге обнаружился небольшой отряд Остроухих. Но обнаружив, что на них надвигается готовое к бою войско, нелюди предпочли спешно ретироваться.
Стычка случилась позже. С обеих сторон полетели стрелы, а на дороге оказалась наспех сооруженная баррикада. С боевым кличем, не обращая внимания на обстрел, люди ринулись в атаку. Мгновенно смяли противника, препятствие уничтожили. Илигор даже не успел вмешаться.
Князь
Пальцы Владигера то и дело начинали нервно тискать рукоять меча, будто князь надеялся раздавить ее. Шаги правителя Северина глухо отдавались в пустой палате, где, кроме него, находился лишь маг Летозар и несколько ближних советников.
– Ну, что говорит твое чародейство? – Князь резко остановился, и взгляд его уперся в бледное, как снег, лицо Летозара.
– Плохо дело. – Голос мага доносился словно издалека, звучал слабо и безжизненно. Губы, тонкие и бледные, почти не двигались. – Твои войска отступают.
– Наши войска! – нахмурился князь. – И как отступают? Бегут? Они разбиты?
– Они потерпели поражение, – после паузы отозвался Летозар. – Но паники нет. Большая часть войска отходит спокойно.
Маг вздрогнул всем телом, открыл глаза. Поначалу в них был только туман, но затем Летозар потряс головой, и взор его прояснился. Размял шею, похрустел суставами и произнес уже обычным, будничным голосом: