Битва Света и Тьмы
Шрифт:
Ой, больно нам надо. И так пройдём.
Эх, а все мы помнили времена, когда нас бы здесь застрелили только за то, что мы драконники. Ну и плюс тогда местные военные были в меховых жилетках поверх несвежей повседневной одежды, а не в отглаженной зелёной форме.
Что ж, tempora mutantur et nos mutantur in illis — времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Мы с Ульяной ведь уже тоже не те подростки, что не смогли, штурмуя Покинутую Башню, уберечь от гибели профессора Хеглена.
Теперь мы пришли не спасать. Мы пришли, чтобы обвинять — и требовать ответа.
Наконец, процедура
Там также стояло с десяток вооружённых военнослужащих, а в дальнем от входа конце «помещения» располагались две койки, на которых лежали те, кого я узнал с фотографий и видео из Д-нета: генерал Юлиус Бергер и наш нынешний враг Герхард Штинк, показавшийся мне вдруг похожим на Джеймса Леннистара из «Войны тронов». (Кто в теме, поймёт, кого я имею в виду.)
Я и Ульяна стремительно шагнули к ним, но нас остановил, протянув руку, один из охранников, сказав по-английски (на этом же языке мы договаривались и со стражами у входа):
— Not so quickly… please.
И это добавленное в конце «пожалуйста» чуть подтопило ту ледяную ненависть, которую я, войдя в палатку, ощутил по отношению к живому и почти что невредимому Штинку.
Я кивнул, чтобы успокоить солдата, и он подпустил нас ещё на пару метров к своему высшему начальству. В результате мы с Ульяной встали, держа на виду руки, примерно в метре от изножья коек; Вилле и Элиза немного смущённо выглядывали у нас из-за спины.
А на всех нас смотрели Бергер и Штинк. Один — спокойно и даже, как мне показалось, устало; другой — с явным испугом и напряжением.
Я вдруг понял, что врио президента Республики сейчас вообще не контролирует ситуацию — ни в мире, ни у себя в государстве, ни даже в пределах этой палатки. Значит, и говорить с ним мы имеем право так, как считаем нужным.
Надо было с чего-то начинать разговор, поэтому я кашлянул и вежливо сказал на родном языке, чтобы солдаты не смогли понять нашу беседу:
— Здравствуйте, господа. Надеюсь, вы говорите по-русски?
— Ну, допустим, говорим, — ответил генерал Бергер. — Давайте без долгих расшаркиваний и предисловий: что вас сюда привело? Не затем же вы проделали столь долгий путь сюда, чтобы поболтать «за жизнь» с верхушкой Республики, верно?
— Верно. Нам нужны не пустые разговоры. Нам нужна справедливость.
— Герхард Штинк. — Ульяна медленно, чтобы не давать охране повод для лишних подозрений, вытянула руку и указала пальцем на врио президента, отчего тот, казалось, весь сжался, до пояса укрытый одеялом. — Вы обвиняетесь в участии в террористической организации, подготовке и осуществлении теракта, даче взятки сотрудникам правоохранительных органов, организации похищения и по меньшей мере одного вооружённого нападения. От имени Федерации драконников мы требуем ответа за совершённые преступления и вашей отставки с поста временного главы государства. Вы хотите что-нибудь сказать нам в своё оправдание?
— Хм, однако! Много же вы успели наворотить за последние двое суток на своей новой должности!.. —
— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката… — выдохнул Штинк и собрался было накрыться одеялом с головой.
Но тут его взгляд пробежался по нашей компании, и, возможно, он что-то в нас увидел, потому что сразу изменил своё решение:
— А впрочем, кое-что я вам расскажу. У меня среди драконников был информатор, поставлявший мне сведения о расположении ферм, вашем местонахождении и планах… Да-да, именно ваших, — он обвёл нас четверых пальцем, — остальные драконники не представляли собой такой же серьёзной угрозы всему плану. Отталкиваясь от полученных мною данных, я и придумал использовать похищение этой вашей… Дарьи Алексеевой как рычаг давления на вас всех — и конкретно тебя, парень…
Штинк сел на койке и взглянул мне в глаза, и я заметил в них что-то… конечно, не раскаяние, этим там и не пахло — но хотя бы осознание всего содеянного. Наверное, для себя он под свои поступки, как и я, подогнал определённую логику, которая позволяла ему не считать себя до конца во всём виноватым.
— …А координаты ферм позволили навести в эти места в нужное время отряды полиции. Но тут я допустил просчёт: вы успели морально подготовиться. Кто-то сбежал…
Взгляд Штинка на миг задержался на Ульяне.
— Кто-то вырвался по дороге…
Он снова посмотрел на меня.
— Кто жил слишком далеко от населённых мест, тех обстреляли…
— Что? — переспросил Вилле, которого Штинк буравил глазами теперь. Затем на лице парня отразилось понимание. — Так вот что это были за взрывы! И это всё устроили вы? — Вилле сжал кулаки. — Там же были наши с Элизой драконы!..
В этот миг его подруга положила руки ему на плечи, и Вилле сразу как-то остыл.
До меня донёсся шёпот Элизы:
— Не горячись. Кто-то из них, скорее всего, спасся — и теперь летит куда-то за океан… Мы вернём всех наших… Обещаю…
— И кто же информатор? — спросила Ульяна. — Мы его знаем?
— Знаете. — Штинк гадко усмехнулся. — Это один из вас.
— И кто же?
Ульяна косо посмотрела на меня. Я понял, о чём она сейчас думает, и мне стало немного не по себе. Ведь теперь всё, получается, зависит от того, на кого укажет Штинк…
Палец врио президента (уже, возможно, бывшего) взлетел в одно мгновение.
— Она.
3
Я несколько секунд не мог заставить себя повернуться к человеку, на которого показал Штинк. Затем всё-таки сделал это и посмотрел на… неё.
— Элиза?.. — спросила Ульяна с какой-то странной интонацией. Мне показалось, что в голосе бывшей напарницы было недоумение. — Ты ничего не хочешь нам рассказать?..
Штинк улыбался, довольный произведённым эффектом. Я, Ульяна и генерал Бергер были озадачены. Вилле, когда я мельком глянул на него, сохранял на лице маску ледяного спокойствия.
А Элиза, на которую теперь смотрели мы все, сверлила Штинка взглядом своих голубых глаз. Взглядом, полным достоинства… и пренебрежения к тому, на кого он был устремлён.