Битва в ионосфере
Шрифт:
В беседе Марков не скрывал, что у него были разногласия с Францем Кузьминским. Более того, он даже утверждал, что Кузьминский сам загнал себя в угол проблем взаимоотношений с директором НИИДАРа. Более того, Марков прямо подтвердил мнение Кузьминского и других, что ЗГРЛС волне можно было доработать. Таким образом, я получил еще одно подтверждение о том, что не было волюнтаризма, как писала газета «Советская Россия» при создании этого сложнейшего вооружения.
В тот же день после разговора с Марковым я позвонил на квартиру Юрия Всеволодовича Вотинцева и попросил военачальника подсказать, у кого ещё из высшего руководства Вооруженных Сил можно узнать компетентное мнение о ЗГРЛС. Не долго раздумывая, Вотинцев назвал начальника управления 4 главного управления Минобороны СССР генерал-лейтенанта Ненашева.
– Михаил Иванович в 4 ГУМО отвечал за создание ЗГРЛС, — ответил на мой вопрос генерал-полковник, — и если бы ЗГРЛС после принятия
Возможно, генерал-полковник не все сказал о возможных последствиях для Ненашева в случае, если ЗГРЛС после принятия на вооружение оказались бы, мягко говоря, никудышными. Именно он давал министру обороны и начальнику Генштаба экспертную оценку этому вооружению. В случае провала не спасли бы никакие заслуги. За огромную, неэффективную трату государственных средств, вполне можно было лишиться не только погон, но и пенсии, а может быть после расследования Главной военной прокуратуры и угодить в тюрьму.
Глава 7 «Загадочное 4 ГУМО - заказчик ЗГРЛС»
Деятельность 4 ГУМО (4 Главное управление Министерства обороны СССР) для корреспондента центрального военного журнала в 1990 году была практически неизвестной. Мне было лишь известно, что управление — генеральный заказчик вооружений противовоздушной обороны. В средства массовой информации о деятельности 4 ГУМО поступала очень дозированная информация. После предательства полковника Пеньковского, который продал за рубеж ценнейшую информацию по ряду образцов вооружений, 4 ГУМО вообще оказалось за тройной завесой секретности. Оно было под особенной опекой 8 управления Генштаба Вооруженных Сил, которое следило за режимом секретности, военной контрразведки и непосредственно КГБ. Несмотря на все мои попытки, предварительно мало, что удалось узнать о 4 ГУМО и непосредственно о генерал-лейтенанте запаса Михаиле Ивановиче Ненашеве. Он так сказать был носителем государственных секретов, давал соответствующие подписки о неразглашении государственной и военной тайны и, по роду своей деятельности даже после ухода в запас на встречу с журналистами должен был, вероятно, получить соответствующее разрешение в КГБ и Минобороны СССР.
Авторы материала в «Советской России» «Деньги на оборону» с подзаголовком «Четыре монолога о секретах «закрытой» науки», опубликованном 5 августа 1990 года лишь косвенно, без конкретной фамилии, упомянули о деятельности по ЗГРЛС управления генерал-лейтенанта Михаила Ненашева. Только спустя два года 2 января 1992 года, когда в стране царила полная вакханалия первых лет демократических преобразований и «свободная» пресса могла написать что угодно и о ком угодно, не взирая на заслуги и чины, в газете «Известия» в материале «Миллиарды, потраченные на чиновничьи амбиции» был нанесен удар по Ненашеву. Причем была показана якобы существовавшая коррупционная связь между директором НИИДАР Марковым от промышленности и генерал-лейтенантом Ненашевым от заказчика Минобороны. Так сказать вот они главные коррупционеры, которые протащили абсурдный проект ЗГРЛС «Дута». Но это случилось позднее. А в 1990 году информационный удар в печати был нанесен только по генерал-лейтенанту запаса Маркову, правда, уже тогда отстраненному от должности директора НИИДАР. Так сказать, старый, свергнутый с трона лев не опасен, можно и безбоязненно попинать его.
Однако в материале «Деньги на оборону» авторы все же косвенно «лягнули» генерал-лейтенанта Ненашева. Наверное, необходимо предложить читателям ознакомиться с выдержкой из старой газеты. За это заранее приношу извинения авторам той публикации, что без их разрешения воспользовался старым газетным материалом.
«Любой значительный военный проект формально проходит через ряд экспертиз, рассматривается на научно-технических советах, — писали авторы материала. — Но, как показывает практика, это не более чем ритуал. Надлежащим образом подобранные научно-технические советы по существу штампуют кому-то угодные решения. Экспертиза не может быть эффективной, пока нет строгой персональной ответственности и за идею, и за ее воплощение, и за высказанное экспертами «добро». Кто, скажете, понес наказание за Арал (Прим. автора. Имеется в виду катастрофическое обмеление из-за непродуманных ирригационных проектов Аральского моря) или нечто подобное? Никто. Вот и в сфере абсурдных военных разработок — никто. Каждый, какой бы чин он ни имел должен точно знать — за перевод народных денег, за разор, учиненный, по его инициативе или с его ведома, придется отвечать по всей строгости, а не только уходом в отставку». Явно здесь намек делается на 4 ГУМО и в нем на 5-е управление, которым руководил Михаил Иванович Ненашев. Ведь именно это управление давало «добро» и заказывало у НИИДАР и ЦНПО «Вымпел», которыми руководил Марков, боевую систему ЗГРЛС.
В советское время в 1990 году это было просто революционное высказывание борцов против мафиози
Мне же, как журналисту центрального военного журнала, предстояло не поддаться на эмоциональные высказывания, а детально разобраться в этой истории. И, прежде всего, многое мог рассказать Михаил Иванович Ненашев. Однако дозвониться к нему на квартиру по номеру телефона, который дал Вотинцев, все не удавалось. Буквально неделю потратил на звонки. Номер телефона Ненашева отпечатался в памяти рублеными цифрами. Мое журналистское расследование опять застопорилось.
В середине октября в редакции журнала мне выпала удача. Получил талон на покупку в центральном военном универмаге электрической стиральной машины «Фея». Историческое и просто прекрасное здание универмага находилось возле Московского Кремля (Прим. автора. Ныне это красивое здание продано и уничтожено). В субботу утром отправился за покупкой нужной в домашнем хозяйстве и остродефицитной, как впрочем и все остальные электротовары в то время, маленькой стиральной машинки. В отделе электротоваров, заплатив 98 рублей, получил упакованную в коробку небольших размеров заветную бытовую технику. На такси денег не было. Пришлось воспользоваться метро и автобусом. Хотя стиральная машинка и была маленькой, но производители в нее ухитрились вмонтировать весьма тяжелый электромотор и другие тяжеловесные механические части. Уже возле дома остановился перевести дух. Свитер, осенняя куртка промокли от пота, словно побывал под дождем. Поставил опротивевшую коробку с маленькой, но тяжеленной машинкой на землю и тут случайно посмотрел на обшарпанную кабинку телефонного автомата, в которой выбиты были все стекла. На удивление возле автомата не было никого. Обычно у этого телефона в очереди на звонок постоянно толклись несколько человек. По инерции, выработанной за неделю, возникло желание позвонить Ненашеву. В кармане лежало несколько двухкопеечных монет. Опустил монетку в желоб автомата и набрал по памяти номер телефона генерала.
– Я вас слушаю, — буквально сразу после первых гудков отозвался мужчина на другом конце провода.
Представился кто такой. Что номер телефона квартиры генерала мне дал Юрий Всеволодович Вотинцев. Объяснил причину звонка.
– Приболел немного,- ответил генерал, — был в госпитале. Приезжайте ко мне на квартиру в воскресенье. Поговорим за ч*аем. Думаю, что Вотинцев, кого попадя, не порекомендует.
В субботу вечером после всех домашних дел уединился на маленькой кухоньке. В соседней комнате в детской кроватке уже почивала малолетняя дочь, а на диване с книгой расположилась жена. Мне никто не мешал и я тщательно продумал вопросы для беседы с генерал-лейтенантом Ненашевым.
На следующий день ближе к полудню отправился на метро в центр Москвы. Без особого труда на одной из набережных Москва-реки отыскал монументальной, послевоенной постройки дом. Однако в памяти осталось, что заходил в нужный подъезд со стороны изрядно захламленного двора. Несмотря на всю внешнюю респектабельность дома в подъезде было довольно темно и неприятно пахло. После звонка дверь открыл небольшого роста седой мужчина с довольно простым, невыразительным лицом. О таких людях принято говорить неопределенного возраста. То ли 50 лет, а может и все 75. Сразу и не определить. Да меня это тогда и не волновало. И зря. Оказалось, Михаил Иванович уже тогда был серьезно болен. Но об этом я узнал, к сожалению, позднее, после выхода публикации в нашем журнале.
С той беседы прошли уже восемнадцать лет. В блокноте не осталось записей об обстановке, самой квартире. Смутно только припоминается, что генерал провел меня по коридорчику на небольшую кухню со стандартной мебелью и предложил на выбор чай или кофе. Сама квартира и обстановка в ней явно указывали, что хозяин не озолотившийся коррупционер на афере с боевой системой ЗГРЛС.
Может быть, я привлек внимание Михаила Ивановича своей заинтересованностью в деле ЗГРЛС, кратким рассказом о предыдущих встречах, о посещении нашего журнала Кузьминским. Но, судя по старым записям в блокноте и распечатке диктофонной записи нашей беседы, мы говорили довольно основательно. Правда, Михаил Иванович, очевидно, не разрешил мне записывать на диктофон его рассказ о 4 ГУМО. Над ним довлела секретность. Поэтому записи о 4 ГУМО и непосредственно 5-м управлении, которым руководил генерал-лейтенант Ненашев, делал наспех авторучкой с множеством сокращений. Через 18 лет пришлось изрядно поломать голову над различными сокращениями слов, которые были понятны в тот период, но через почти двадцать лет были просто абракадаброй. А вот по загоризонтной эпопее Михаил Иванович под диктофон очень многое рассказал без утайки и лакировки.