Битва в кальсонах
Шрифт:
– Да я понял, что Елена тебя выбрала ещё тогда, когда пригласила нас на этот пляж. Позвав меня и подружку только для компании. Так что оставь её подружку в покое, я её утешу.
– Просто, я пришел с морей и сейчас готов запрыгнуть на первую попавшуюся. Как сказал когда-то Есенин, кажется: «Когда наш [перл], как телеграфный столб, топорщится, нам всё равно, кто под нами лежит, актриса или уборщица!» Мощно сказано, не так ли? Серебряный век! Учись!
– Вот ты и оставь серебряную уборщицу мне, а сам займись этой золотой статуэткой. Вручи себе этот «Оскар»! Она тебе больше подходит.
– Ага,
– Да я бы и сам ею занялся, если бы мы не знали друг друга уже сто лет в обед и давно уже не относились друг к другу исключительно как друзья. Ещё с тех пор, пока она жила с Адлером. А ты был, в основном, в морях, так что вы редко виделись и не успели так сдружиться. И теперь у тебя есть все шансы ею овладеть. А у меня – уже нет.
– Ну, хорошо, оставлю тебе уборщицу. Наслаждайся крохами с моего барского стола!
Они вернулись к девушкам и стали вести себя соответствующе выбранной ими мифологии поведения, пытаясь быть героями в их глазах. Настоящими, каковыми они и были на самом деле. Как Творцы. Просто показывая это девушкам, которых пытались очаровать. Проявляя свою высшую сущность. На глазах у всех!
Глава5.Лайза
Почему же Ганеша так цеплялся за Елену? Всё просто. Пока он был в рейсе, архангелы послали ему сновидение: фрагмент его будущего.
Ганеша телепортировался в Америку и оглядел себя: он сидел в тёмно-серой рясе у стены многоэтажного здания прямо на тротуаре в Бруклине.
«Да, – понял он, заприметив, что в его длинных волнистых волосах, которые он вынужденно отрастил за время семилетней трансформации в полной изоляции от всего мира, было полно перхоти, – сколько за волосами ни ухаживай, перхоть всё равно будет». Вспомнив, как весь год он тщательно ухаживал за ними, специально моя их каждый день и ополаскивая настойками из трав. И понял, что их снова следует помыть. Так как не был дома уже три дня.
Мимо ходили американцы всеразличных рас, недоверчиво поглядывая на Ганешу: бородатого с длинными спутанными волосами и в непонятной рясе. И презрительно обходили. А одна изящно одетая афро-американка молодого возраста в белой блузе и голубом пиджаке и юбкой средней длины, проходя мимо, пожалела его и кинула несколько смятых купюр, приняв за нищего.
Он дёрнулся, понял всю унижающую его ситуацию, встал и быстро пошёл оттуда. Девушка посмотрела на кинутые ему на мостовую купюры, от которых Ганеша шарахнулся в сторону, но не стала их подбирать и, недоумевая, пошла прочь. Покачав головой. Мол, эти нищие уже совсем зажрались.
Ганеша набрёл на какой-то книжный магазин и увидел сквозь стеклянную витрину свою книгу, выставленную на деревянных стеллажах лицом к потенциальному покупателю наряду с другими хитами продаж. Автор был указан сверху: Ганеша Шиванович Абсолют. А чуть ниже название: «Судный день».
Пока он рассматривал витрину, из магазина вышла продавец с симпатичным лицом афро-американки и, тоже приняв за нищего, попыталась прогнать вон. Но Ганеша указал ей пальцем на свою книгу и сказал, что он её автор. Та поняла, что ряса и длинные волосы с бородой это его сценический имидж, призванный продвинуть
– Проходите в магазин, – пригласила она Ганешу уже тёплым тоном. – У нас тут, после издания вашего бестселлера, появились и другие новинки. Не желаете взглянуть? Вот автор, который недавно вас «затмил», – улыбнулась девушка, указав ему на книгу модного теперь автора.
На что Ганеша не стал даже заходить и лишь презрительно скривился. Мол, у меня-то подлинное искусство, и этот однодневка мне не ровня! На что девушка стала предлагать ему его же книгу:
– Купите один экземпляр, будет что подарить своим знакомым.
– Но я прибыл в Америку только сегодня. Десять минут назад. И ещё никого не знаю. Кроме вас.
– Вот и будет повод хоть с кем-нибудь познакомится, – настаивала девушка на покупке. – Покажете им свою книгу, и вас тут же начнут уважать.
– Но я не взял с собой денег, – возразил Ганеша, пожалев уже, что не подобрал те брошенные ему на асфальт купюры.
– Может быть, карточка? – настаивала девушка.
– В моей рясе нет карманов. – возразил Ганеша и символически похлопал себя по бокам, чтобы та поняла, что он пустой. И наконец-то отстала.
– Но вы же можете продиктовать мне номер своего телефона или счёт в банке, – не сдавалась та, желая во что бы то ни было ему хоть что-нибудь продать.
– Я его не помню, – улыбнулся Ганеша и стал от неё чуть ли не убегать быстрым шагом. Чтобы масоны его не отследили, как только он сделает хоть какую-то покупку.
Прошёл пару кварталов, забрёл в подворотню и увидел там тёмно-синюю спортивную машину. Проходя мимо, он вдруг увидел, что на заднем сидении лежит книга. Именно того автора, который его «затмил». В машине никого не было. Ганеша нерешительно дернул ручку. Машина оказалась не заперта. «Видимо, вышли на пять минут», – понял он. Взял книгу и стал её читать, облокотившись о заднее крыло пятой точкой. Подумав, что тут же отдаст её хозяину, как только тот появится, да и всё тут.
Читать по-английски было немного тяжелее, чем говорить. Тем более что автор активно использовал «герменевтический круг» и другие, используемые им самим литературные приёмы. Которые тот у него «слямзил». Внаглую! И так как никого так и не появилось, Ганеша решил сесть на заднее сидение машины, ногами наружу, так как машина была низкая, как и все спортивки. Открыл на распашку заднюю дверь, уселся и продолжил чтение. А ещё через минуту чтения залез в машину с ногами. Сидеть стало гораздо удобнее.
«Нет, он мне не конкурент», – решил Ганеша, разочарованно закрыв книгу.
И тут появился её хозяин.
– Ты чего это уселся в мою машину?! – воскликнул тот на подступах.
– Да, вот, хотел книгу посмотреть, – стал оправдываться Ганеша, вылезая наружу.
– А кто тебе это разрешал?! – напирал тот, подходя к Ганеше. Явно намереваясь его избить. – Это что, твоя книга?!
Когда он подошел вплотную, Ганеша рефлекторно захотел нанести ему упреждающий удар. Но тут же мысленно стал раскаиваться: «Прости меня, Господи, что я на него разозлился». Так как именно ненависть постепенно и превращает нас в бесов. А раскаяние – в ангелов.