Битва вечной ночи
Шрифт:
В зал вступили три Светлых лорда.
Неописуемо прекрасные лица излучали потоки света. Волосы, увенчанные серебряными коронами, казалось, неподвластны были обычному земному притяжению — они струились по воздуху, раздуваемые незримыми волнами волшебства, как будто вокруг голов этих изгнанных обитателей Светлого королевства покачивались чародейские озера. Та же сила раздувала полы черных плащей изгнанников, придавая им сходство со штормовым небом.
— Ашалинда на Пендран, — сурово произнес самый высокий из всех троих — тот самый, голос которого разогнал нежить
И уже в звуках своего имени, в силе свирепого желания, что горело во взглядах Светлых, Тахгил-Ашалинда поняла, что значит для них ее плен. Они знали, кто она такая. Она олицетворяла для них последнюю, неожиданную надежду, их бесценный ключ, свет во мраке отчаяния. Она и только она могла указать изгнанникам путь домой.
— Лорд Илтариен приветствует тебя, — с насмешливым поклоном проговорил самый высокий из Светлых.
— Прошу вас, отпустите моих друзей, — повторила девушка. — Они ничего не знают о том, что вас интересует.
— Те, что стоят здесь, здесь и останутся.
— Я знаю, что вам от меня нужно. Да, я вернулась в Эрис после Закрытия. Я прошла через Ворота, но утратила память о том, где они находятся. Если Светлые искали безрезультатно, какие шансы найти Ворота остались у меня?
Лицо лорда Илтариена потемнело.
— Следуйте за мной, — велел он, резко разворачиваясь. Тахгил-Ашалинда вместе с Кейтри, которая так и жалась к старшей подруге, поневоле двинулись следом. Замыкал шествие зловещий Яллери Браун. Но Тулли остался в зале — чары Светлых не дали ему тронуться с места.
Позади оставались все новые и новые величественные чертоги и дивные коридоры Аннат Готалламора. Две смертные сами не знали, идут ли они, скользят ли, или же летят по воздуху. Мимо текли, переливаясь, разноцветные тени. Струился свет — лучи звездного сияния, И все кругом дышало колдовством. Оно пронизывало воздух, потрескивало между пальцами Кейтри и Тахгил миниатюрными молниями. Однако ухватить его, воспользоваться им было невозможно — во всяком случае, для смертных.
Поднявшись по аметистовой лестнице, они оказались в высоком зале. Стены здесь сверкали и искрились, точно сделанные из хрусталя. И сквозь эти стены, как через лиловато-сиреневый шелк, блистали звезды Мглицы. Возможно, то были вовсе и не настоящие стены — ведь Светлые не любят замкнутых пространств. И в самом деле, едва смертные вошли со своим грозным эскортом в комнату — гостиную ли, тюрьму ли, — вокруг поплыли ароматы сосны и дождевых облаков.
— Идите вперед, — велели Светлые, а сами ушли.
Он сидел, один, спиной к входу.
При звуке их шагов он поднялся на ноги и обернулся. С губ Кейтри сорвался короткий отрывистый крик.
По телу Ашалинды пробежала холодная дрожь — странная, ледяная волна. Однако девушка не испытывала ни страха, ни паники — ее словно обдало порывом студеного ветра или струями ночного дождя. Дивясь увиденному, она застыла, балансируя меж радостью и ужасом, снова лишившись дара речи. Глаза того, кто глядел на нее сейчас, цветом напоминали дождевые тучи, но взгляд пронзал, как луч жаркого солнца.
— Торн…
Голос
— Скажи мне что-нибудь, — пробормотал он низким мелодичным голосом, который так хорошо помнила девушка.
— Увы, — сказала она, — они и тебя сделали своим пленником?
— Пленником? Да.
Он легонько коснулся рукой ее локтя — невесомое прикосновение, однако оно пронзило ее, точно удар копья.
Торн вдруг рассмеялся, бросив на возлюбленную любопытный, непостижимо-загадочный взгляд.
— Да ты и в самом деле сокровище средь всех дев мира.
— О мой Торн! Я страдала по тебе. Ты нужен мне как дыхание! Для меня величайшая радость вновь обрести тебя — но неизмеримое горе найти тебя именно здесь, в этом опасном месте.
Он оглядел ее с головы до ног.
— Любовь моя, ты можешь даровать свободу нам обоим. Только скажи, где находятся последние Ворота в Светлое королевство и как их открыть.
— Догадываюсь, они рассказали тебе мою историю, возлюбленный, хотя понятия не имею, как они вызнали правду. Ах, если бы я могла описать Ворота! Я помню лишь, что лежат они где-то в Аркдуре и открыть их может лишь моя рука. Ах, если бы я могла отправить сквозь них Моррагана и всю его родню, чтобы навсегда избавить Эрис от этого проклятия!
— Сколь сильно ты ненавидишь Светлых.
— А кто из смертных станет их любить? Они крадут нас, играют нами, обманывают и искушают нас — для них, Чужаков, мы всего лишь игрушка, сломал и выбросил. Их жестокость и душевная черствость ие знают границ. Честное слово, любовь моя, сумей я отыскать Ворота, я бы так и сделала — но когда я проходила в них, на меня было наложено заклятие. Из-за него я потеряла память и обрела ее вновь, лишь когда нашла вот этот браслет, что ты видишь у меня на руке. Но даже и тогда она вернулась ко мне не полностью. И тот единственный факт, который я жажду узнать превыше всего остального, скрыт от меня. А даже если я вспомню, Ворота отнюдь не обязательно окажутся на прежнем месте — ибо это Блуждающие Ворота.
Торн заключил девушку в объятия, и она едва не лишилась чувств от восторга. Тело его под темно-синим бархатом дублета было подобно живой стали.
— Блуждающие или нет, они останутся там, где ты последний раз видела их. Ты должна вспомнить, — настаивал он. — Должна, если любишь меня.
Гиацинтовый поток его волос упал, окутал их обоих сплошной пеленой. Подняв руку, девушка запустила пальцы в эту роскошную густую гриву. Сердце у нее стучало, будто подземный рокот Таптартарата. Каждый удар сотрясал ее всю, до самых глубин. Ею овладело какое-то новое чувство — чем-то похожее на тиски лангота, на неутолимый голод. Девушка безумно жаждала, чтобы Торн поцеловал ее — лишь его поцелуй мог утолить эту тоску, это желание.