Битва веков
Шрифт:
— И между нами, — добавил барон Тюрго. Гость с наслаждением осушил бокал до дна, отломил птичью ножку со своей стороны и впился в нее крепкими, совсем молодыми зубами.
— Как тебя занесло в Испанию, друг мой? — не удержался от вопроса князь.
— Служба прежняя оставила мне много друзей Андрей Васильевич, — кивнул барон, наблюдая как ему снова до краев наполняют кубок. — Посудите сами, ни один посол не посмеет заявить на приеме, что новый король в отличие от прежнего не страдает умственными расстройствами, равно как никто не станет прилюдно на обсуждении договоров, вершащих судьбы народов, вспоминать про маленькие замки или деревни, принадлежащие, тому или иному герцогу. Для этого есть верные друзья, которые могут задать наедине вопрос, неуместный на королевском приеме, для этого существуют знакомые, слову которых можно доверять больше, нежели громким королевским указам. Ну скажи, княже, кто бы из правителей поверил верительным грамотам узурпатора, заключившего прежнего короля под стражу, если бы
— За нас, — согласился Зверев.
Гость снова осушил кубок до дна. Он явно позволял себе расслабиться, выполнив все возложенные на него миссии. Богато накрытый стол, хороший собеседник, удача в делах — что еще нужно вернувшемуся в свет дипломату, чтобы окунуться а счастье?
— Но тебя, Андрей Васильевич, мыслю, беспокоит отнюдь не перемена шведской дипломатии. Тебе непонятно, почему вместо жены, дочери и сына ты получил всего лишь письма от всех них. Посему позволю себе рассказать одну занимательную историю. Как вы здесь, полагаю, уже знаете, испанская корона приобрела для себя за океаном изрядное количество новых земель. Надо сказать, сие пришлось зело ко времени, ибо поднаторевшие за время Реконкисты в битвах гишпанские идальго искали применения своим силам и даже поглядывали на самих королей как на возможную цель для доходных сражений. Путь в новые земли унес буйных воинов, принеся короне взамен покой и процветание, коих, помимо славы, искали себе тамошние храбрые рыцари. Родовитые рыцари! Рыцарство вообще у испанцев в крови, а поэтому предводителей обитающих за морем племен они вполне уверенно считали тамошними дворянами: графами, баронами, виконтами и маркизами. Властелинов же народов — герцогами и королями.
Гость опрокинул в себя еще кубок и продолжил:
— Поскольку, как ты понимаешь, даже у самых воинственных идальго помимо жажды сражений имеются и другие естественные желания, многие храбрые воины стали брать себе жен из местных племен. Выбирали, конечно, ровню. Но в итоге, так уж сложилось, иные младшие отпрыски знатных родов, из-за закона о майорате [19] не имеющие средств к существованию, отправившись за море за золотом, вернулись не только с ним, но и с семьей, связывающей их кровными узами с вождем племени какой-нибудь Секусикальпы. И чем это закончилось? Во время наступления экспедиционных сил на каких-то дикарей в горах Серро-де-Паско знатный гранд вдруг обнаруживает, что испанская корона изволила напасть на его старшего племянника и, верный своему кровному долгу, исполчает свой удел, объявляет войну Испании и осаждает Мадрид, требуя заключения мира с ним и его племянником!!! Вестимо, удел гранда испанского куда мельче твоего будет, посему больше двухсот копейщиков он вывести не способен, сил для осады хватает только для того, чтобы перегородить дорогу к одним воротам, но он воюет, стреляет и норовит ограбить проезжающих мимо сервов! При короне все сие покамест считают забавным баловством, невинной эксцентричностью и даже не отказали ему от двора, где он ходит, гремя латами неполного доспеха и то и дело щелкая мечом о ножны. Но ты сам понимаешь, Андрей Васильевич, что терпение правителей не бесконечно и в любой момент смех может смениться приказом посадить гранда в подвал, раз уж ему так хочется повоевать, и поступить с ним, как положено поступать с военнопленными: самого познакомить с гарротой [20] , а имение отписать в казну. Посему, как ты понимаешь, отдавать невесту в семью сего гранда до тех пор, пока не определится его будущее, либо будущее его маленькой войны, будет весьма неразумно.
19
Во избежание дробления наследства закон о майорате требует передавать имущество только старшему в семье сыну.
20
Гаррота — инструмент для казни, используемый в Испании вплоть до последнего времени.
— Ах вот оно в чем дело! — наконец-то понял Андрей, к чему велось столь долгое повествование.
— Князь Друцкий муж весьма мудрый, и на него можно положиться, ошибки не допустит, — завершил свою мысль барон. — Однако же, друг мой, с возвращением твоей семьи, полагаю, случилась изрядная задержка. Впрочем, учитывая грозу, грядущую со стороны Османской империи, сие только к лучшему.
Что интересно, про историю с «осадой Мадрида» князь Друцкий в своем письме не допустил даже полунамека. Ограничился лишь сетованиями о том, что условия брачного контракта слишком запутаны
Спустя три недели он уже был у воеводы Михайло Воротынского, вместе с ним совершил долгий объезд укреплений, вернулся с докладом к государю, чуток отдохнул и снова отправился на южное порубежье, встретив в пути Покров. За пару месяцев у князя ничего не изменилось, и Андрей, воспользовавшись вставшими реками, по прочной и гладкой ледовой дороге сделал крюк к себе в Свияжский надел, собираясь забрать с собой сына и его ополчение.
Повернув за знакомую излучину, князь не поверил своим глазам: на краю скромной, если не сказать — нищей деревеньки возвышался новенький дом в два жилья, да еще с обширной подклетью! Строение, мало уступающее размерами дому самих бояр Лисьиных. Рядом с пляжем для выволакивания лодок появился добротный причал, окрест селения, судя по длинным плетням, расползлись огороды.
«Заблудился?» — неуверенно предположил он. Все же речные берега и лесные излучины везде похожи друг на друга, как и чувашские селения. Да еще до неузнаваемости засыпанные снегом и замаскированные сугробами и снежными горками. После перерыва в несколько лет недолго и обознаться.
Однако же, если заблудился — проще дорогу спросить, нежели плутать непонятно где. Князь Сакульский свернул с ледяной дороги, поднялся на берег, спешился у крыльца. Неуверенно оглядываясь, поднялся к двери, постучал:
— Есть кто живой?
— Все живы, все, не беспокойся, — навстречу вышла Варя в длинном вышитом сарафане и беличьем распахнутом полушубке. — Так медленно идешь, ровно не в своем уделе, княже.
— А-а-а, — на миг растерялся Андрей, потом не оглядываясь приказал: — Полель, Изольд, коней расседлайте! — Переступил порог и, едва позади захлопнулась дверь, смял в темных сенях любимую, прижал к себе, утонул в горячих поцелуях.
— Тихо, люди кругом! — через минуту спохватилась наместница, отпихнула Зверева, чинно вошла из сеней в дом. В горнице скакал на палочке, украшенной конской головой, совсем уже большой, пухлый, крепкий и розовощекий Виктор, что приехал на новое место младенцем — а ныне уже бодро и умело махал деревянной сабелькой с залитой свинцом рукоятью и игрушечным копьем — если так можно назвать самую настоящую, не раз попившую крови отцовскую сулицу. Тут явно чувствовалась рука Пахома, готового дать мальчику нож вместо погремушки прямо в колыбель.
— Вот это вымахал! — как-то сразу узнал его Андрей. — Ну-ка, иди сюда, обниму!
— Иди, сынок, обними отца своего… крестного, — приказала хозяйка. — Князя нашего.
Недовольно набычась, мальчишка спрятал сабельку в ножны, прислонил ее к стене, вытянул из-под себя лошадку, аккуратно пристроил к креслу, как к коновязи, подбежал к Звереву, быстренько обхватил за ноги, словно отбывая повинность, и немедленно вернулся к своему занятию.
— А где Андрей, Пахом, Карасик? — огляделся князь.
— Исполчили. В Ромоданово сбор назначен — нести службу при Атемарской засечной черте. С холопами и ушел. Иной дружины пока нет.
— Атемарская черта — это для новика хорошо, — кивнул Андрей, — оттуда уже давно тревожных вестей не поступало. Но почему призвали? Здесь ведь округ Казани, закон старый, земский! Здешних детей боярских я сам исполчать должен!
— Призвали, — смиренно пожала плечами женщина. — Он так радовался, что я и перечить не стала. Не на войну ведь отправляли.
— Похоже, у Разрядного приказа руки-то длинные и загребущие, — покачал головой князь. — Надобно в Москве кого-нибудь перетряхнуть с батогами, дабы руки-то укоротить.
— Судьба, — опять пожала плечами Варя. — При боярском звании без походов не прожить. Тут спорь не спорь, а смердами повелевать хочешь — воюй. Он себя уже чуть не думным боярином мнит. Как остановить?
— Ты сама-то как? Без поддержки мужицкой справляешься?
— А ты не видишь? — повела она взглядом вокруг.
— Да уж вижу. И не пойму, то ли наваждение, то ли секрет у тебя какой? Сказывай, как сие вышло.
— Просто вышло, княже… — улыбнулась она. — Детям боярским от государя тягла нет, посему прибыток от торга свияжского и казанского, где я места взяла, куда выше прежних моих выходит. Я там местным меха здешние сбываю, мед, вяленую дичь и копченую рыбу, зимой — мороженым мясом, белорыбицей и снетками приторговываю. Чуваши здешние моментом сообразили, что добычу и товар со своих промыслов мне отдавать проще, чем в дальние края таскаться. Цена та же, токмо я их не обсчитываю и не обманываю, как хитрецы заезжие. А потому, как доходы их все ныне через меня идут, то и оброк положенный в твою пользу я тут же и изымаю, по буреломам за ними не бегаю. Ну, и интерес свой не забываю. Чуваши довольны, что их лишний раз тяглами не беспокоят. Серебро у них завелось, они сами больше стараться стали, без понукания. Они больше мехов и варов добывают, мне больше интереса остается и тебе оброка. Они своим вольготным житьем хвалятся — сюда и из других поместий черный люд переходит, наделы просит. Им наделы, тебе доходы.