Битва веков
Шрифт:
— Сам считал али сорока на хвосте принесла?
— Пыль видел, — ответил порубежник. — Коли татар несколько сотен скачет, так в переходе от них и не видно ничего. Если тысяч десять или около того, так пыль полоской над самым краем степи колышется. Шесть лет тому на Рязань полста тысяч приходили, как полонянин признал. Тогда пыль на палец над окоемом подымалась. Ныне на два пальца облако пылищи выросло. Стало быть, и басурман вдвое больше. Еще с дуба сторожевого разъезд татарский виден был. Пять десятков верховых. Кабы скот гнали, откуда разъезды? Такие полусотни басурмане вперед выпускают, когда набегом идут. Чтобы дозоры наши сбивать
— Пыль, дозор, — пожал плечами воевода. — У страха глаза велики. Откуда здесь сто тысяч татар? Столько во всем Крыму едва наберется!
Однако князя Сакульского это известие ничуть не удивило. Именно его он и ждал.
— Держи, — нащупав в поясной сумке, сунул он дозорному серебряный рубль. — Иди, отдыхай.
— Как ты смеешь, княже, поперек моей воли?! — моментально взъярился воевода Бельский. — Не ты тут старшим стоишь, не тебе и людям служивым приказывать!
— Царская воля не для его ушей. — Андрей достал из поясной сумки скрепленный печатями свиток, покосился на порубежника.
— Благодарствую, боярин, — сжал тот монету в кулаке, поклонился и выскочил из палатки.
— Государь наш Иоанн Васильевич желает, воеводы, — размеренно, тщательно проговаривая слова, сообщил Андрей, — чтобы ныне вы татар разбойных не отогнали, а истребили начисто. Для чего должны вы их через Оку пропустить, отослать немедля гонцов в Москву и к Данилову монастырю с известием, по какой именно дороге басурмане идут, после чего врагу в спину ударить и обратно за Оку их не выпускать, стоять насмерть! Вы им пути отступления закроете, а от Москвы второй полк подойдет, из опричников набранный. Он по татарам с той стороны ударит, вы их по эту сторону сдерживать станете. И так, пока не перебьете всех до последнего! Командуй, Иван Дмитриевич. Ты здесь старший воевода, ты в земстве первый боярин, тебе царскую волю и исполнять!
Зверев вручил грамоту князю и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом пошел к себе. Теперь его задача проста: седло и бешеная скачка. Коли повезет, успеет вернуться с Иоанном еще до того, как все начнется.
Что Андрей сделал очень правильно, так это забрал с собой из лагеря обоих холопов: носиться бездоспешным и в одиночку поблизости от татар показалось ему неразумным. Пусть уж лучше палатка и походное барахло пропадет, если в лагере ворье найдется, чем голова в петле татарской окажется. Тем более что воевать князь Сакульский пока не собирался, у него был совсем другой приказ, а потому и оружия себе и холопам он с собой не брал. В походе же именно брони и клинки больше всего серебра стоят, а не тряпки и кошмы для отдыха.
В полдень он выехал, в столицу добрался к ночи. Тем не менее в Кремль, во дворец и в царские покои князя пустили без пререканий. Иоанн еще не ложился, встретил его в светелке рядом с опочивальней.
— Ты? — с некоторой обреченностью спросил он.
— Идут, — ответил князь.
Царь перекрестился и кивнул:
— Поутру выступаем.
Разумеется, не отстояв заутрени, Иоанн свет Васильевич в поход выступить не мог. Но эти сэкономленные перед выходом два часа позволили Андрею хоть как-то собраться в путь: одеть холопов в юшманы, выбрав себе ширококольчатую байдану, взять для всех троих прочные бердыши и рогатины, а себе сверх того — и тугой лайковый лук. Пищали Зверев решил в этот раз не таскать. Все равно в избранной тысяче их ни у кого не имелось, а проку от одинокого огнестрела среди дальнобойных луков —
Избранной тысячей командовал князь Волынский. Он и шел впереди со своими холопами и сотоварищами. Царь, окруженный рындами, на этот раз одетыми не в парадные белые кафтаны, а добротные кольчуги и бахтерцы, скакал следом. Позади тянулась длинная колонна сверкающих доспехами всадников. Государь торопился, а потому обоза не брал. Опричники сопровождали правителя всея Руси не первый раз, каждый знал свое место, каждый имел свои обязанности. Зверев, про которого Иоанн на этот раз не вспомнил, оказался в общем строю лишним и тащился позади всех.
Они подходили к Лопасне, когда вдруг движение застопорилось, послышались крики. Андрей поднялся в стременах, пытаясь понять, в чем дело, но разглядел впереди лишь непонятное столпотворение.
— Пробка, что ли, у реки? — не понял он.
Ряды опричников зашевелились, расступились. Зверев увидел, что часть отряда медленно пробирается назад.
— Царя, царя спасайте! — наконец понял он смысл выкриков. Рынды с Иоанном, протиснувшись меж всадников, наконец миновали князя Сакульского и моментально взяли в карьер. Оставшиеся служивые люди сомкнулись, расползлись от края и до края тракта, попятились на несколько шагов. Спереди послышался звон стали, донеслись крики ярости и боли.
Зверев снова привстал на стременах. Впереди, всего в паре сотен саженей, шла отчаянная сеча. Андрей схватился за ремень бердыша, отпустил — толку от него на тесной дороге пока что не было никакого. Обойти толпу лесом тоже казалось идеей невыполнимой: по левую руку перед далеким ельником тесно рос шипастый боярышник, по правую начинался густой сырой ольховник, понизу заплетенный густой малиной. Можно, конечно, одолеть — но устанешь прорубаться.
— Что делать станем, княже? — спросил Полель.
— Да уж не драпать! — сквозь зубы ответил Зверев.
Звон сабель стих, конная масса опричных скакунов подалась немного вперед, остановилась. Ненадолго наступила непонятная тишина, вскоре перешедшая в тихое шипение. Но тут, то там начали ржать и брыкаться кони. И вдруг с сухим стуком в луку седла прямо перед ним впилась длинная тонкая стрела.
— Ах ты, зараза! — Князь Сакульский открыл колчан, вытянул лук, насадил на большой палец кольцо с пазом для тетивы, привстал на стремени. Многие опричники уже вовсю пускали стрелы вперед и вверх. Дальше по дороге, у поворота, им отвечали какие-то всадники. Андрей удивленно хмыкнул: — Татар же тут быть не может! Откуда здесь татары? Это же Серпуховская дорога. Ее вся наша рать закрывает! Неужели опять измена?
Он выдернул из седла стрелу, наложил на тетиву и пустил во всадников у поворота. Тотчас боль обожгла руку: стрела вражеская на излете рассекла предплечье от локтя до самого запястья.
— Ах вы, твари! — Князь подтянул колчан и одну за другой выпустил во врага все полсотни стрел, что в нем находились. В ответ две стрелы чиркнули по его кольчуге, еще одна вонзилась в круп коня, заставив того затанцевать на месте.
— Обожди, княже! Дай замотаю… — Полель перехватил его руку, с которой крупными каплями сочилась на дорогу кровь, приложил мох, быстрыми движениями примотал тряпицей.