БИТВА ЗА ХАОС

Де Будион Майкл

Впрочем, психиатры, введя термин «амбивалентность», указали нам и способ её «лечения». С системных позиций он легко читается — нужно направить человеческое и недочеловеческое, эрос и танатос, по разным каналам. Человеческое — на своих, недочеловеческое — на чужих. Так преодолевается внутренний конфликт, так личная энтропия и энтропия всей расы выводится в нужном направлении и тоже начинает работать на пользу. Так ненадежная машина становится надежной. А надежная арийская машина способна осуществить всё. Здесь мы опять сталкиваемся с относительностью понятия преступления, которое мы поднимали в первой части. Очевидно, что преступление (или в церковной трактовке «грех») это только то, что ослабляет расу, всё остальное таковым не считается, вот почему понятие «закон один для всех» может эффективно работать только в условиях расово и биологически однородной системы. «Преступление» направленное вовне расы, это не преступление, это — обычный сброс энтропии. Рассмотрим примеры.

Известно, что самые прочные и проверенные связи устанавливаются в критической обстановке, например, на войне, когда люди, ещё недавно совсем незнакомые, вдруг оказываются способными отдавать друг за друга жизни. А почитайте воспоминания солдат прошедших большие войны. Очень часто там можно встретить фразы типа «на фронте я встретил настоящих людей, цвет нации» или «временно оказавшись в тылу, я понял, что все лучшие сейчас на фронте». На самом деле здесь ситуация несколько другая. В общем, люди одинаковы и в тылу и на фронте, что легко доказывается приходом нового пополнения которое оказывается ничем не хуже ветеранов. Просто война формирует другое качество связей нежели тыл, потому что она — одна из самых мощных терапий против амбивалентности. На войне есть куда сбрасывать энтропию, причем по полной программе. Хотите убивать — убивайте. Хотите грабить — грабьте. Хотите насиловать —

насилуйте. Вам за это ничего будет. Полный простор для реализации своих потаенных желаний, для «танатоса». [300] Да, всё это с риском для жизни, но в этом тоже большой смысл! Это усилительный эффект терапии, так как вынуждает людей прикрывать друг друга и формировать качественные связи, самые качественные из тех что можно вообразить. Так всё хорошее направляется на своих, а всё плохое — на чужих. Насколько это может быть эффективно в глобальном масштабе? Вспомним Европу XV века. Перенаселение, религиозный и феодальный террор, болезни. Раса буквально балансирует между жизнью и смертью. Один чумной 1348 год унес 25 % населения. Внутренняя энтропия постоянно растет, но для компенсации не хватает никакой энергии, ибо в Европе её мало. Отсюда бесконечные войны и междоусобицы. И тут начинается эпоха географических открытий. Белые осваивают весь мир и всюду приходят как хозяева. В Англии живет какой-нибудь Джон Смит, жалкий плебей, который находится на социальном дне и работает по 14 часов в день; переехав в Индию, он тут же превращается в Белого Господина, стоящего бесконечно выше местного населения. Так из шестерки в метрополии, он превращается в имперского человека в колонии. Так, вместо того чтобы бунтовать (и совершенно обосновано) против своих властей, он начинает защищать их интересы в колониях. И как вы думаете, на каких принципах белые захватывали мир? Неужели на принципах «толерантности к цветным» и «всеобщего братства без расовых и религиозных различий»? Ответ слишком очевиден чтобы его давать.

300

Мне в этой связи вспоминаются слова одного военного, ветерана войны в Афганистане: «Война — это кровь, грязь и абсолютная вседозволенность».

А что мы имеем сегодня? Притом, что один, отдельно взятый среднестатистический белый, значительно превосходит цветного, цветные наступают по всем направлениям. Иными словами, белые, будучи более надежными элементами чем цветные, как система работают абсолютно ненадежно, в то же время цветные представляют типовые надежные системы собранные из ненадежных элементов.

7.

Рассмотрим работу типовой арийской амбивалентной ненадежной системы. Если закрыть глаза на небольшое число расистских выходок с применением физического насилия со стороны белых, а они исчисляются примерно тысячами в год, что для Европы с ее 25 миллионами цветных наверное все-таки немного, или России, где в крупнейших городах целые сектора экономики зачастую оказываются отданными на откуп межрасовым гибридам, никакого реального расового противостояния не замечаешь. Ни один белый народ не имеет некой «расовой партии», пусть не в политическом, так хотя бы в идейном смысле. Есть ультраправые партии. Есть почти везде. Во многих странах они участвуют в муниципальных, а иногда и в общегосударственных выборах. Но за них голосуют доли процента, в пиковых случаях — единицы процентов. Очевидно, что прослойка расистов отсутствует как таковая. Мне могут возразить, заявив, что опросы показывают как в том или ином регионе чуть ли не 80 % населения испытывают неприязнь, а то и вообще ненависть к конкретной инородной этнической группе. Не ставя под сомнения результаты опросов и корректность их проведения, заметим, что здесь имеет место подмена понятий не имеющая ничего общего ни с национализмом, ни тем более с расизмом.

Каждый может легко в этом убедиться, если выберет несколько индивидов априорно незнакомых с расистскими доктринами и не позиционирующих себя как расистов и попросит объяснить их причины своей ненависти к той или иной этнической группе. Например, в случае кавказцев или арабов это будет вполне стандартный набор жалоб-претензий, они-де «ведут криминальный образ жизни», «торгуют оружием и наркотиками», «насилуют наших девушек», «хамят», «вымогают деньги с предпринимателей», «захватывают рынки» и т. д. Да, всё вышесказанное имеет место. Но какой же это национализм или расизм? А если бы они не делали ничего из перечисленного репертуара? Если бы они в полном составе становились самыми добропорядочными и законопослушными гражданами, что тогда? Были бы эти самые 80 % «национализма и расизма»? Безусловно нет. Так какой же здесь национализм? Вызывает раздражение модель поведения присущая конкретным этническим группам, но какое отношение имеет раздражение моделью поведения к национальной и расовой ненависти или просто неприязни? Я уверен, что те же восемьдесят, а то и больше процентов, могут ненавидеть алкоголиков, бомжей или гомосеков, но никто ведь автоматически не зачисляет гомофоба в националисты или расисты. Как-никак, бомж или гомосек может быть не просто белым бомжом-гомосеком, но еще и расово чистым. Так что дело здесь не в национализме или расизме. И думаю что цветному гораздо охотнее сдадут квартиру или комнату, нежели грязному и вонючему бомжу.

В нормальном варианте национальная или расовая неприязнь — это априорная неприязнь к расовой или этнической группе, вне зависимости от её качеств или модели поведения. Это ненависть ко всему что она олицетворяет и ко всем кто её представляет, без различия пола, возраста, социального статуса и т. н. «вклада в культуру». Ненависть должна уравновешиваться любовью, но любовь предполагает полную определенность, об её энтропии даже нельзя говорить, любовь всегда определена. Можно сказать что она всегда равна нулю, в каждый конкретный момент времени. Любят всегда одну женщину (из всех женщин), одну Родину (из всех стран), одну расу (из всех рас) и т. п. В монотеистических религиях императивно предписывается любить Бога, хотя такое предписание явно избыточно — если адепт придерживается соответствующей религиозной системы, любовь автоматически предполагается, Бог-то один!

Ненависть, в отличие от любви, не ограничена в своей определенности, её энтропия может колебаться от нуля, в случае ненависти к единичному конкретному объекту, и вплоть до бесконечности, ведь есть множество индивидов ненавидящих абсолютно всех и всё. Людей, животных, окружающий мир, себя, да и вообще всю структуру мироздания. Поскольку расовая ненависть по определению распространяется на большую статистическую совокупность индивидов, она является лишь обычной защитной упреждающей реакцией. В нашем арийском варианте, её реальные истоки далеко не всегда вызваны аспектами межрасовых взаимодействий, но в любом случае всё сводится к одному: цветные расы — другие. Хуже или лучше — вопрос дискуссионный, хотя мы имеем и здесь свою четко выраженную позицию, но они другие, они не такие как мы, а сам факт их существования рядом с нами, их фенотип, их речь, всё их внешнее и внутреннее наполнение вызывает у нас омерзение. Как и ненависть цветных, арийская ненависть рациональна, она тоже идет еще с первобытных времен, но поскольку только ариец способен создать и оценить настоящую красоту, его расовая ненависть еще и иррациональна. И именно наличие иррациональной, то есть не объяснимой логическим путем ненависти, — важнейшая составляющая целостного арийского мироощущения. Почему почти все ненавидят слизняков, пиявок, сколопендр, шакалов, гиен? Почему многие ненавидят пауков или змей, пусть и совершенно безобидных? Почему стараются дистанцироваться от дебилов, кретинов, олигофренов, идиотов, даунов? Ведь внешне они могут отличаться от нормальных людей довольно незначительно. Именно из-за внутреннего чувства отвращения которые вызывают эти субъекты. У цветных, кстати, эти пункты отсутствуют, так как отсутствует эстетическое начало. По этой же причине ненавидят бомжей, они вроде как «грязные» и «вонючие». Поэтому аргумент «они омерзительны» по отношению к ненавистной расовой или межвидовой группе часто оказывается гораздо убойнее, нежели бессмысленное философствование и поиск причинно-следственных связей в возникновении мотивов неприязни. Эта ненависть иррациональная, а потому самая сильная и здоровая. Ненависть, как и любовь, в оптимальном арийском варианте идет как бы ниоткуда, изначально самая здоровая любовь и ненависть возникает «просто так». Но вот такой ненависти как раз и нет. Точнее — она утрачена. А еще точнее — замазана прогрессом и высоким уровнем жизни. Я проводил исследования среди людей имеющих вполне стойкое расовое мировоззрение и в частности спрашивал: имеются ли у них конкретные враги? Понятно, что враги почти у всех имелись, но ими всегда (100 % случаев!) оказывался исключительно белый контингент: начальники, родственники, знакомые, бывшие друзья, политики. Это среди расово-образованной публики. Среди необразованной результаты были такими же. Цветного или межвидового не назвал никто. Вот вам и амбивалентность. Поэтому, по состоянию на сегодняшний день, у меня не вызывает сомнений, что главный враг среднестатистического белого — другой среднестатистический белый, но никак не азиат или негр. Вот вам раскрытие парадокса: статистической расовой ненависти у белых нет, а

на индивидуальном уровне объектом ненависти почти всегда является белый! Вектора ненависти расовых звеньев опять направлены в друг друга. Чему тогда удивляться? При таком раскладе мощное расовое движение в принципе невозможно. Белый хаос против упорядоченных цветных структур организованно и рационально ненавидящих белых. Само собой, какая-нибудь группировка ультраправых может провести акцию запугивания против цветного, допустим избить его, но если завтра 500 других белых придут в ресторан к этому цветному (к его родственнику, к другому цветному, что одно и то же), заправят машину на его бензоколонке, купят что-то в его магазине, то каковым окажется КПД этой акции? Не нулевой, но мизерный, а вот вклад этих пяти сотен «потребителей» в усиление гибрида расового врага — значительным. А ведь реальные числа намного больше. Опять-таки, какая здесь расовая ненависть? Здесь — серый интернационализм. Он за и против одновременно. Он амбивалентен. Он не контролирует свою энтропию, а значит идет к гибели. Ведь при ненависти такая ситуация в принципе исключена. В «развитии сюжета» мне приходилось сталкиваться с расистами обожавшими китайскую кухню, суши, сакэ или среднеазиатские «фаст-фуды» типа шаурмы, чебуреков и шашлыков. Я никаких провокационных вопросов не задавал, выводя для себя лишь схемы и соотношения. Устойчивость схемы убеждений бессознательного индивида всегда выше в том случае, если к этой схеме он пришел сам. Это никак не сужает наш простор при работе с массами в плане достижения конечного результата, но некоторые ограничения в тактике безусловно накладывает. Главное — не делать никаких первоначальных выводов. Работа должна вестись так, чтоб индивид сам пришел к нужному нам выводу, считая этот вывод своим. Эта работа не может считаться особо эффективной, так как ведётся с одним индивидом или ограниченным кругом лиц, хотя она и необходима. Реальная эффективность наступит только тогда, когда расовое чувство выйдет на первый план и превратить индивида в расиста можно будет просто произнеся несколько ключевых слов, подобно тому как колдун произносит заклинание. Помните фразу «в начале было слово»? В данном случае её можно переписать как «перед началом было слово». Причем вне зависимости от того, какими именно будут эти слова, смысловая нагрузка их будет одинакова, как и действия на которые они будут побуждать. Так энергия и энтропия расы получат возможность единственно правильной реализации.

8.

Отсутствие у белых своей расовой системы и коллективной расовой ненависти ко всем кто от них отличается, часто делает их беззащитными перед подменой системного мышления дискретным. Очевидное расовое противостояние пытаются подменить противостоянием людей, приводя аргумент что «нет хороших или плохих рас, но есть хорошие или плохие люди». И действительно, разве среди арийцев не бывает маньяков, извращенцев и просто сволочей и подонков? И разве все цветные такие уж плохие? Теоретически можно допустить, что и среди них есть порядочные и честные. Посмотрите на современных белых правителей и некоторых правителей цветных стран. Посмотрите на что похожи формальные лидеры таких некогда великих государств как Россия, Германия, Франция, Польша, Англия. Так, директора средних фирм, не более. Ненавидящие тех кто ниже и пресмыкающиеся перед теми кто выше. Или секретари-референты при более могущественном хозяине. В сравнении с ними особенно качественно смотрятся лидеры Китая, Ирана, и даже таких второсортных латиноамериканских стран как Куба или Венесуэла. И это очень плохо. Это показатель падения могущества белых и подъема цветных, а то что сейчас в мире формально заправляет «белая Америка» пусть никого не вводит в заблуждение, особенно некоторых европейских ультраправых, считающих американских президентов прыгнувших в Белый Дом прямо с ковбойских ранчо — чуть ли не тайными или явными нацистами и верными продолжателями дела «дедушки Адольфа». Про дедушку мы, кстати, еще поговорим. Чуть позже. Да, Америка управляет, но и имперский Рим став в свое время сосредоточием всех видов деградации, тоже продолжал управлять. Белые американцы с одной стороны способны превратить любое государство в кучу радиоактивного пепла, а с другой—пресмыкаются перед местной негритянской конгрегацией и множеством других меньшинств, причем не только расовых. Вот вам и оборотная сторона величия. Вспомним, что Рим продолжал терроризировать окрестные арийские народы даже когда императорами там становились арабы и негры. Причем не менее эффективно. И в мире всё делалось по римскому шаблону, так же как сейчас делается по американскому. Что было потом вы хорошо знаете. Пришло христианство, Рим превратился в город-призрак, а белый мир на 1000 лет погрузился во мрак средневековья. Так что обольщаться влиянием «белой Америки» не стоит. Когда миром управляет одна белая страна, а не система стран это тоже опасно, так как весь мир может оказаться заложником ее амбиций, а у самих белых возникнуть искушение расправится с ней, как когда-то расправились с Римом казавшимся принципиально непобедимым. Тем более что после 1865 года Штаты нельзя назвать расовым государством в нормальном понимании этого термина.

9.

Попытка свести противостояние рас к противостоянию личностей имеет в белом мире глубокие корни, явственно просматривающиеся еще со времен Возрождения, когда человек был поставлен в «центр бытия». Тенденция усилилась при французских просветителях и была закреплена в «Декларации прав человека и гражданина» принятой в 1790 году победившей Революцией. [301] Так формально поверженная религия была заменена абстрактным писанным законом, пусть даже очень прогрессивным на тот момент. Это было в высшей степени позитивным явлением, но вспомним, что любой закон принимается для конкретных условий и эффективность его действия зависит от того, насколько эти условия выдерживаются. Замените конституцию Гондураса конституцией Соединенных Штатов и наоборот. И что произойдет? Да ничего! Штаты останутся Штатами, а Гондурас — Гондурасом. Потому что страны — это очень сложные системы и эти системы определяют психологию людей в них проживающих. Можно составить полное досье на каждого жителя с указанием всех особенностей его характера и психологический предпочтений, а затем изучить их самым внимательным образом, и при этом остаться в полном непонимании как именно работает государство состоящее из этих людей, ибо в системе начинают проявляться свои особенные свойства которые невозможно «вычислить» изучив даже все без исключения звенья этой системы. Вспомним, как СССР занимался экспортом социализма, а Запад экспортом демократии в страны Африки или Азии и из этих затей решительно ничего не вышло. Не совмещалась демократия и социализм с системами негров и азиатов.

301

Никакая «декларация прав человека и гражданина» разработанная французскими революционерами не мешала французам вести колониальную политику, причем довольно агрессивную. Сейчас, даже если и отменить все декларации, они вряд ли окажутся способными противостоять цветным у себя дома.

Это всё можно было бы рассматривать как неудачный опыт, вроде попыток обучения шимпанзе рисованию или кролика чтению стихов. Но сейчас наступаем не мы, наступают на нас. И теперь уже азиатские и африканские системы начинают взаимодействовать с нашей. Одно дело, когда вы исследуете бациллы под микроскопом, вводя в их среду другие бациллы или химические вещества и совсем другое — когда эти бациллы испытывают на вас. Понятно, что здесь от вас требуется не толерантность, а иммунитет, т. е. способность организма уничтожить эти бациллы и перестроить свою защиту так, чтоб впредь он был к ним невосприимчив.

Хорошо было тем кто двигал Возрождение и тем кто стоял во главе Просвещения. Они работали внутри белой системы и все их рассуждения не выходили за её рамки. Когда они говорили «человек», автоматически имелось в виду «белый». Вы не верите? Ну тогда посмотрите картины и скульптуры, почитайте Петрарку, Бокаччо и Эразма. Где там негры или межвидовые? А ведь в тогдашней Италии они были. Даже весьма сомнительные в расовом плане христианские святые изображены с нарочито арийскими чертами. Можно вспомнить англичанина Шекспира, написавшего своего «Отелло», где действие разворачивается в Италии, но чем всё заканчивается? Горилообразный негр душит белую красавицу. Достойный и знаковый финал. А сейчас в «национал-социалистической» Америке, где на руках у 300-миллионного населения 110 миллионов (!) стволов, кромсают книги и запрещают мультфильмы, если в них черные существа выставлены в «неподобающем виде». Да, иногда в литературе Возрождения проскакивают евреи, но сразу видишь, что они там показаны как принципиально другие существа, не имеющие ничего общего с белыми. Но и тогда был поставлен вопрос: а кого считать человеком? И мнения на этот счет сразу же разделились. Такое разделение просуществовало до начала ХХ века, пока не возобладало известное «окончательное» мнение закрепленное в т. н. «Всемирной декларации прав человека». [302]

302

Маркс выпустил свой «Коммунистический Манифест» в 1848 году. Ровно через 100 лет Генассамблея ООН приняла «Всеобщую Декларацию Прав Человека», документ столь же утопический как и «Манифест» именно тем что носит универсальный характер. Слово «всеобщая» превращает его в несбыточный. Не удивляйтесь, если его статьи будут вскоре распространены на некоторые виды приматов или вообще на всех животных.