Битва за Игнис
Шрифт:
– В общем, дамы, давайте думать, – и леди Борас принялась разливать вино.
– А чего тут думать? – встряхнулась белокурая сирра. – Мать ему прикажет – и сделает, что должно.
– Что значит, прикажет?! – кувшин вина задрожал в руке у леди Борас, захлебнувшейся возмущением. – Сьор Анрис – почти, что король Фригамы! Мужчина!
– Вот именно: почти что, – вздохнула Виктория. – Да и я не королева.
В этот момент дверь распахнулась и крохотная сирра с бородавкой на носу, явно гордясь своей миссией, сообщила:
– Там сорочки принесли. Ночные.
– Что ж, будем
Экипировкой принцессы Виктории занимались до вечера. Пока в дверях не появился на этот раз лэрд. Один из приближенных наследника Дома. Мужчина был слегка пьян, на левой щеке кровоточил свежий порез. Если лэрд или сир из свиты северного принца не заработал до захода солнца, хотя бы один шрам, значит, время это прошло впустую.
– Мой сьор просил передать своей супруге, что хочет поужинать сегодня с ней. Вдвоем, – Виктории показалось, что лэрд подмигнул.
Что ж, королева Летис воюет на два фронта. Похоже, и Анрису сегодня влетело. И на мужской половине дворца тоже суета.
Получив от истиной хозяйки Фригамы нагоняй, обе свиты наследников с энтузиазмом взялись за дело. Уж что там насоветовали сьору Анрису, на женской половине было пока неизвестно, но жену он встретил во всеоружии. Стол был накрыт, наследник Дома чисто выбрит и одет в новый камзол, белый с синим.
Обычно Анрис одевался скромно, а брился и вовсе редко, поскольку был постоянно занят войной. Подготовкой к ней и обучением наемников. В белом камзоле муж показался Виктории просто огромным.
Она невольно сравнивала его с Аксэсом, чей образ со временем хоть и потускнел, но зато окрасился ореолом мученика. Не говоря уже о романтике первой любви. Аксэс был невысоким, гибким, смуглым и подвижным. Похожим на острый сверкающий клинок, хотя взгляд второго принца был мягким, когда он смотрел на Викторию, а улыбка нежной.
Южные принцы все как один были само очарование, когда обольщали женщин. И одевались изысканно, Чихуан недаром считался мировой столицей моды.
Наследник же Дома северных поражал в первую очередь своей мощью. Это была палица, предназначенная дробить кости. Лицо у него было грубое, бледное, зачастую заросшее жесткой черной щетиной, взгляд пронзительный, давящий, никого обольщать сьор Анрис не собирался. Он привык повелевать. Мужчина, женщина, ему было без разницы. Все – его подданные. И повиноваться должны по первому слову. Даже знаку. А когда отец отошел от дел, и на плечи старшего принца легла ответственность за его страну, он и вовсе сделался угрюмым. Говорил мало, улыбался редко. И то лишь когда его сын делал успехи в ратном деле.
Вот и сейчас сьор Анрис, молча, кивнул на пустое кресло по другую сторону огромного стола. Виктория с облегчение подумала, что их с мужем разделяет пять перемен блюд и несколько ярдов белоснежной скатерти, заставленной серебряной посудой.
Вдоль стены выстроились такие же молчаливые слуги, которые с трепетом наблюдали за развитием событий. Похоже, что королева наорала на всех. Как только Виктория села, сразу четверо шагнули вперед. Она, цепенея, смотрела, как в серебряный кубок льется вино, а тарелка наполняется едой.
–
Виктория невольно сглотнула. Достойная прелюдия. Также сьор Анрис сегодня ночью собирается расправиться и со своей женой. Интересно, как сильно он голоден? И щеки Виктории внезапно залила краска. Видимо, муж это заметил, потому что коротко бросил слугам:
– Уйдите. Все.
И поскольку подданные замерли, колеблясь между выполнением приказа своего хозяина и дворцовым этикетом, не позволяющим сьору самолично накладывать еду в тарелку, то следующий приказ был похож на звериный рык:
– Вон!!!
Обеденная зала мгновенно опустела. Когда они остались вдвоем, Анрис неожиданно мягко сказал:
– Моя мать хочет все контролировать, да?
Виктория кивнула.
– Уж не знаю, что они тебе насоветовали, но у меня с утра уши вянут, – разговорился вдруг муж. И кивнул на кресло рядом с собой: – Пересядь. Я голос сегодня почти сорвал, когда эти олухи все никак не могли понять, как надо держать строй.
Виктория покорно встала. Пока она шла, муж сверлил ее взглядом. Они слишком уж долго жили на разных половинах дворца. Обоих это устраивало. Анрис дышал войной, Виктория – воспоминаниями о беззаботной юности и первой романтической любви. Пока грата Летис не решила пополнить количество внуков.
Анрис прекрасно знал, что спорить с матерью бесполезно. Отец этого и не делал никогда. Точно также и Гота держала в руках Линара. Женщины севера подобны алмазу, а уж граты и вовсе твердыня.
– Я никогда не умел ухаживать, – сказал Анрис, когда жена села рядом. – Никогда не понимал женщин. Не знал, что с ними делать. Шлюхи не считаются. Им даешь деньги, и они все делают сами. Но благородные леди это совсем другое дело. Они смотрят так, будто чего-то ждут. А чего, я понять не могу. Что же касается высокородных грат, – муж тяжело вздохнул. – Их так мало. Недаром грат называют бесценными. И тут уж ты сама должна сказать, что я должен делать.
– Но у нас ведь все получилось сразу после свадьбы, – осторожно намекнула Виктория. – И даже сын.
– Я был зол, разгорячен, взбешен поступком Ранмира. Думал, что завтра начнется война. И если я не сделаю жене ребенка, то мой Дом так и не получит долгожданного наследника. Это был бой, понимаешь? – Анрис сжал огромные кулаки. – Я знаю, ты любила Закатекаса. Мне никогда не сравниться с ними по части ухаживания за дамами. Если бы тебя впечатлило, когда на твоих глазах я убиваю с десяток рыцарей на турнире…
– Нет! – Виктория невольно вздрогнула.
– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Анрис. – Давай заканчивать с ужином. Не думаю, что у нас что-то путное выйдет.
– Анрис, – она невольно опустила глаза. Муж давил, а она должна была хотя бы попробовать. – Я здесь чужая. Я устала от одиночества. Мне казалось, его сможешь скрасить ты. Но ты отдалился. И сына у меня забрал.
– Сьора из дома северных должен воспитывать мужчина, – сурово сказал муж.
– Все так. Но давай не будем разочаровывать нашу свиту. Они ведь так старались.