Битва за Игнис
Шрифт:
– Кахир, – негромко позвала она, приоткрыв дверь.
Он уже лег и очень удивился, что кто-то пришел к нему в келью так поздно.
– Сестра? Что случилось?
Кахир сел. Несмотря на холод, спал он без рубашки. Свет в его келье был скудным, он проникал сюда через небольшое узкое окошко, но луна сегодня светила особенно ярко. И Ратта смогла рассмотреть мощный торс и литые грудные мышцы. Щетину на подбородке, которая росла стремительно. Кахир выглядел намного старше своего возраста. Ему сейчас было почти двадцать солнц, как говорят эти высшие. Или лет, как
– Что у тебя в руках? – с любопытством спросил Кахир.
– А, это… Это вода, – Ратта осторожно поставила кувшин на шаткий деревянный стол.
И села на кровать. Кахир невольно вздрогнул и отодвинулся.
– Не бойся, – ласково сказала Ратта. И погладив парня по груди, покрытой, словно шерстью курчавыми черными волосами, почувствовала, как он напрягся. Задела сосок и сама невольно покраснела. Но она уже решилась. – Ты вырос, Кахир. И ты не должен больше бояться женщин.
– Но ведь похоть это чудовищный грех, – сказал он хрипло. Мышцы напряглись. Жар охватил все тело. Кахир снова хотел отодвинуться, но не смог.
– Я тебе помогу. Ложись. В первый раз я сама.
Ратта ласково коснулась рукой его плеча, принуждая лечь. И хоть рука ее была слабой и легкой, как перышко по сравнению с сокрушительной силой Кахира, он послушался. Когда он лег, Ратта стала его гладить. Сначала обнаженный торс, потом ее рука опустилась ниже. Нет, все в порядке. Его мать не успела. Слишком могучий организм. Веста так и не смогла выбить из ненавистного сына чувственность.
Аль Хали. Кровь и плоть Ранмира. И ничего ты с этим не сделаешь.
Ратта несмело коснулась губами дрогнувшего пупка. Стала нежно целовать живот. Она и сама боялась. Отстранилась и вопросительно посмотрела на Кахира: он, казалось, не дышал. И Ратта стала поднималась своими горячими губами вверх. Целуя его грудь, потом шею. И, наконец, их губы встретились. Кахир нет, не застонал. Зарычал.
– Тихо, милый. Нас могут услышать. А я хочу прийти к тебе еще… И еще…
Она села на него, продолжая гладить:
– Вот так… Забудь о том, что это грех… Ты должен стать мужчиной. По-настоящему.
Она невольно охнула, когда нашла его огромный член и попыталась принять. Сначала была боль. Ратта невольно подумала, что юные послушницы, должно быть, чувствую тоже во время страшного обряда. Когда их посвящают богам и одному из них надо принести в жертву девственность.
Ратта попыталась привстать, но Кахир вдруг жадно ее схватил, и она почувствовала свое тело в каменных тисках. Ни вздохнуть. Он резко двинулся, потом еще раз, и еще… И боль ушла. Они старались давить свои стоны и сдерживать крики. В святилище Триады творился немыслимый грех. Но им уже было все равно…
… Когда в горах появился Шон, сердце у Ратты упало. Вот оно! Свершилось! Она и хотела этого, и боялась с тех пор, как стала по ночам приходить к Кахиру.
– Идем со мной на равнину, – решительно сказал он. – Ведь ты больше не рабыня.
– Нет, милый, – она погладила его по сизой от щетины щеке. – Там, внизу, тебе не нужна буду я.
– Неправда! –
Ратта горько рассмеялась:
– И снова нет. Я твоя первая женщина. Сколько их еще будет. Мне достаточно того, что ты будешь меня помнить. Ты рос дикарем. Не видел ничего. Там, внизу, тебя ждут прекрасные города. Девочкой я была в Игнисе. Как же он красив! Мраморные дворцы, журчащие фонтаны, рынки, где пахнет так вкусно, что поневоле хочется съесть все, что лежит на прилавках. Это праздник, Кахир! Ты откроешь для себя новый мир. И удивишься тому, как он огромен. И сколько в нем соблазнов. И все это может стать твоим, включая Игнис.
– Я не понимаю, – нахмурился Кахир. – Что значит, моим?
– Империя, Кахир. Со всеми ее огромными богатствами. И самыми красивыми женщинами. Где твое слово – закон. Где все жители – твои подданные. От высокородного сьора до самого последнего раба. И самый прекрасный на свете дворец – он твой, – Ратта тихонько вздохнула. – Ступай, Кахир. Иди вниз. Возьми то, что по праву рождения твое. Когда-нибудь ты узнаешь…
– Узнаю что?
Ратта вздрогнула и резко обернулась. К ним решительно шла мать-настоятельница.
– Кахир! – окликнула она.
Он замер. Но лицо у матери Весты было спокойным. Расправа, похоже, парню не грозила. Об их с Раттой ночных забавах никто не узнал.
– Ты отправляешься с Шоном. Я хочу, чтобы ты убил Ранмира аль Хали. Это твой долг Храму и… мне.
– Я все сделаю, мать Веста, – Кахир почтительно встал на одно колено и приложил правую руку к груди. – Твой навеки.
Так его учил Шон. Это твоя новая клятва. Ты отныне наемник. Сир Вест. Имя дала тебе мать-настоятельница. Во имя нее и веры ты пойдешь в бой. И если надо умрешь.
– Ну а ты… – мать-настоятельница, наконец-то обратила свое внимание и на Ратту, – отныне перестанешь болтаться без дела. Я найду тебе работу.
– Я вернусь за тобой, – шепнул Кахир, перед тем как ступить на узкую тропу среди обступивших Храм отвесных мрачных скал. – Жди.
«Если бы это было правдой», – Ратта грустно смотрела ему вслед.
Эта каменная тропа – начало пути Кахира или по-новому сира Веста к славе. Ратта сделала все, чтобы он этот путь прошел. И гордилась этим.
Да, она ему не мать. Не сестра по вере, потому что Ратта так и не научилась почитать Триаду. Любовница. Первая женщина. Крестная. Та, кто сохранила ему жизнь, пусть и не Ратта ее Кахиру подарила.
Но тем самым именно рабыня Ратта изменила судьбу огромной империи. Маленький камешек, о который споткнулся могучий Ранмир аль Хали, ее Первый Меч.
Глава 3
– Они заблокировали имперский портал!
В зал, где традиционно собирался Малый совет, вбежал взволнованный канцлер. Он был сам на себя не похож. Махсуд давно уже располнел и передвигался неспешно, вальяжно. А тут аж запыхался. Руки тряслись, круглое как блин лицо раскраснелось и вспотело. Новость была убийственная.