Битва за Кремль
Шрифт:
— Я не верю, чтоб можно на дорожника выучиться за месяц — шепнул кто-то из журналюг.
— У Кинга есть рассказ, как учитель литературы, чтобы отомстить боссу мафии, за месяц научился управлять всей дорожной техникой, — ответил ему Васильев.
— С материалами — песком, гравием, асфальтом — тоже проблем не было, везде простой, любой карьер готов со скидкой отгрузить. Тем более дело богоугодное. Если техники не хватало, ну, извините, бывало, арендовали с газопроводной стройки на частных условиях.
Президент внимательно взглянул на сопровождающего его председателя «Газтрубстроя».
— Если людей не хватало гравий быстренько раскидать, лопатами выровнять и все такое прочее, — продолжил Столбов, — я привозил подкрепление из Зимовца. Бывало, человек по двести разом на площадке работало.
— А говорите, бюджетная смета, — удивленно произнес Президент. — Сколько же вам человеко-час обходился.
— Не считал. Автобусы мои, кормежка моя, ну еще сто грамм по окончании смены. Еще благословение от отца Павла.
— Ничего себе! — еще больше удивился глава государства. — Как же вы на такие условия народ уговорили? Знаете же, время какое сейчас? Народ за так ничего не сделает.
— Я больше скажу, Анатолий Дмитрич, — весело ответил Столбов. — Народ не то чтобы «за так», народ и за деньги не всегда что-нибудь сделает. Особливо ежели видит, что и их, народ то есть, не уважают, и труд его — даже проверять качество не хотят. Простой пример: замечательный наш олигарх Манульский икону привез. Это дело распиарили, раструбили, вот только дорогу нормальную проложить забыли. Выходит, икону привезли для тех, у кого внедорожники. Я к людям обратился, по предприятиям, плюс через церковные приходы: кому не лень, хоть раз в месяц поработать, чтобы к иконе можно было нормально проехать, айда ко мне, всем обеспечу, вам только руки приложить. Люди и согласились.
— Не припоминаю подобного пробуждения гражданской активности, — продолжал удивляться Анатолий Дмитриевич.
— Так, товарищ Главнокомандующий, все очень просто, — продолжал Столбов. — Народ при управляемой демократии приучили к тому, что гражданская активность должна проявляться лишь за два месяца до выборов. И то по фиксированному тарифу. Идут выборы — вы граждане, прошли выборы — вы, быдло невзрачное. Поэтому народ и забивает болт. А если предложить людям сделать душеполезное дело, без всяких выборов, народ его и сделает. Главное — предложить и организовать чуть-чуть.
— И все?
— Почти все. Самая-самая малость. Простой секрет: не кидать. Если ты к людям вышел и среди них есть хоть один, кого ты кинул, все — не будет никакой гражданской активности. А будет, как пиарасты говорят, — средняя электоральная явка. И то в лучшем случае.
Последующая пауза была столь долгой, что отец настоятель, желая ее разрядить, предложил подать чай. Президент кивнул: да, можно.
Хорошо, тебе, детинушка, Удалой боец, сын купеческий, Что ответ держал ты по совести, —кто-то из журналюг тихонько напомнил коллегам, что помнит хрестоматийную лермонтовскую
— И осинник вы тоже вырубили? — спросил Президент, не знавший, как продолжать дальше тему пробуждения гражданской активности.
— Что возле самых стен — волонтеры. Чуть пониже — не монастырская земля, а агрохолдинга «Луч свободы». Дела у него идут сами видите как. Он мне всю свою осину продал на корню, я ее срубил и отвез к себе на завод, делать мебель по технологии ОСБ. Вывез по новой дороге. Так что, Анатолий Дмитриевич, считайте, тайна моей махинации раскрыта: я сделал дорогу с асфальтовым покрытием, чтобы перевезти на свой завод пятьдесят тысяч кубометров сорной древесины.
Президент несколько секунд глядел на невозмутимого Столбова, похоже, калькулировал в уме, а, придя к выводам о финансовой целесообразности махинации, рассмеялся. Так искренне, что кое-кто из окружения присоединился.
— Так что, — отсмеявшись, сказал Президент, — единственный завод ОСБ в области — ваш?
— Мой. Это же свинство — сосны и ели валить, а осину оставлять. Чем больше из нее древесных плит сделаем, тем больше сосен останется в родном лесу.
— Да, да, похвально. А почему же губернатор трижды про завод говорил, но ни разу не уточнял, что он ваш?
— От скромности, наверное. У меня с губернатором отношения примерно как в анекдоте про семечки и банк: он не докладывает Москве о моих предприятиях, а я не рассказываю никому, сколько он и его аппарат ворует. Он живет своей жизнью, я — своей…
Татьяна обратила внимание, что в группе президентского сопровождения происходит что-то, прежде ею не замеченное. Один товарищ взял мобилу, послушал, потом встал, отозвал другого, что-то прошептал. К их группе, отчаянно что-то обсуждавшей, присоединился третий, четвертый. «Неужели график поездки настолько сбит, что они и Президента не стесняются?» — подумала Татьяна.
— А сколько ворует губернатор — тоже тайна? — уже без всякой улыбки спросил Президент.
— Не тайна. И вы прекрасно знаете сколько, — ответил Столбов. — Я не про взятки, это ладно. Я про распил федеральных программ. Сколько денег приходит в область — вам Минфин всегда может дать справку, а что на эти деньги делается — сами видите, раз приехали.
— Что же делать?
— Уважать свой народ, вот и все. Умнее никто ничего не придумал.
Президент не успел задать уточняющие вопросы. Кто-то из обслуги, презрев церемониальные приличия, подошел к нему и что-то прошептал на ухо.
— Потом, Юра, — недовольно поморщился Президент.
— Нельзя потом, Анатолий Дмитриевич.
— Хорошо. Тогда сейчас и громко. Грузия опять напала, что ли?
— Нет, Анатолий Дмитриевич, еще хуже. В Ефимовском районе начали всерьез кондопожить…