Битва за Кремль
Шрифт:
— Тогда показать стране труп. Поражу пастыря, и рассеются овцы!
— Тут своя проблема, — заметил чекист. — Будет другой лозунг: «Отомстим за Столбова».
— Да про него забудут через месяц! — нервно выкрикнул один из олигархов.
— Чтобы смести власть, хватит и дня. А предъявленный труп лидера — не тот случай, когда все легко спустить на тормозах.
— Есть и другая проблема, — заметил Бобров. — Если его убить, то неизвестно, кто возглавит партию, а это сейчас полувоенная структура. И этот неизвестный лидер, в отличие от Столбова, не то чтобы пообещает всех простить, но, что гораздо реальнее,
— Все равно считаю, надо мочить, — сказал равноприближенный олигарх. — Вот говорите: «Возьмем, спрячем, запрем». Куда бы мы его ни увезли, хоть на базу спецназа («Туда точно не надо», — возразили несколько голосов), хоть в чеченский зиндан, хоть в Лефортово, найдется кто угодно, хоть смотритель по тюрьме, хоть смотритель по зиндану, его вытащит и привезет в Москву. Пообещает ему Столбов министерский пост, и нам пипец. Да, мужики, давайте не будем пацанами: бригаду, чтобы убить, мы соберем, а бригаду, чтобы охранять, — не факт. Труп никому ничего не пообещает.
— По кругу ходим, — сказал Бобров после некоторого молчания. — Я за то, чтобы брать. Потому что замочить можно всегда, а уж труп не оживить, если поймем, что лопухнулись. Но только чтоб можно было его завалить по первой потребности. Уж одного парнишку, чтобы дежурил рядом с пистолетом и мог пальнуть, когда надо, я найду, — тихо добавил он. — Как, принято?
Кто-то по-пионерски поднял руку, кто-то медленно кивнул. Кто-то воздержался. Возражений не было.
— Тогда к деталям…
— Вот именно, к деталям, — желчно заметил дядька, известный как изрядный меценат и скандалист в отелях горных цивилизованных стран, — так войдет сейчас Столбов в этот кабинет или нет?
— В этот сейчас не войдет, — улыбнулся Бобров. — Но в другую комнату, чуть позже, войдет обязательно.
Из последнего обращения Столбова:
Спрашивают: что будет после 7 декабря? Проснемся 8 декабря и будем жить дальше — вот что будет. Просто начнется новая жизнь для тех, кто не имеет запасного американского или израильского гражданства и счетов в зарубежных банках. Для тех, кто не уходил с заводов, мерз на рынках, продавая товар, ремонтировал, строил. Для тех, кто и сейчас делает в институтских подвалах оборудование лучше мирового. Для тех, кто зарабатывал, а не ждал подачек и не пилил бюджет. Для тех, кто не испугался родить детей. Для тех, кто живет здесь и хочет жить дальше.
Для воров тоже начнется новая жизнь. Им придется научиться не воровать. На самом деле это не так уж и сложно. Поверьте, слушающие меня хапуги и распильщики. Честно заработать в России можно всегда. И, не сомневаюсь, сможете даже вы.
Уважаемые, дорогие мои, хорошие. Очень не люблю обещать. Но обещаю: если послезавтра
Ни построить коммунизм, ни подарить две «Волги» за одну бумажку, ни помыть сапоги в каком-нибудь океане я не обещаю. Просто будем наконец-то работать, а не воровать. И сделаем Россию такой, чтобы жить было удобно и не стыдно. Верьте!
В студии погасли софиты. Столбов встал, встряхнулся, как мохнатый пес, вылезший из реки на берег:
— Уфф… Танюшка, это правда последний раз?
— Если не понадобится экстренное интервью, тогда — да.
— И отлично. Ладно, пошли на вечернее совещалово. Какая главная тема-то?
— Новая проказа вертикали, — ответила Таня. — Опять ожидается массовый завоз в Москву. Общей цифры нет, но сложили информацию из областей — выходит под сто тысяч.
— Так это же здорово! Надеюсь, мы их не обидим?
— Конечно. Контрплан уже есть. Он так и называется: «Добрая встреча».
Они уже дошли до зала совещания на третьем этаже.
— Минутку, — сказала Таня, — сейчас отойду, умоюсь.
— Давай, — улыбнулся Столбов. — Что за совещание без тебя?
— Понимаю, у него за двадцать лет накопилось по бизнесу материалов вагон и маленькая тележка, — задумчиво сказал Бобров. — Все равно Столба, в отличие от Ходора, за прошлый финансовый блудняк брать нельзя. Даже за скелет в подвале собственной виллы. Только по убийству, только над свежим трупом, чтобы никаких сомнений.
— Лучший вариант, — кивнул главчекист.
— И сразу сюжет по всем каналам. Все процессуальные действия — прямым репортажем. За несколько часов ввинтить в мозги: СТОЛБОВ — УБИЙЦА!
— Все равно ведь вылезут на улицу.
— А мы ее к завтрашнему утру займем. Автобусы уже на подъезде. Возьмем все площади, чтобы тупо стояли и никто не мог прийти. А вылезут — будут давить, раньше ОМОНа. И чтобы у всех была железная мотивация: «А-а-а, суки, вы за убийц?!»
Бобров взвыл столь грозно и истерично, что собрание слегка вздрогнуло, потом захохотало.
— Пардон за опоздание! — сказала Татьяна, заходя в штаб.
— Могла бы не извиняться, — ответил Макс, и Таня поняла почему. Столбова в комнате не было.
— Что такое? — спросила она.
— Может, ты знаешь? Вошел, сразу ему пришла sms. Прочел и тут же вышел. Даже не сказал, когда вернется.
Все уставились на Татьяну. «Так вот кто считается главным по команде, если нет приказа насчет заместителя», — подумала она.
Вышла. И встретила Столбова, быстро идущего к лестнице.
У нее на языке было несколько дежурных шуточек, банальных и вполне подходящих к ситуации.
Но, взглянув в лицо Столбову, Таня отказалась от них.
Она даже на миг поверила в сглазы, биотоки, прорывы энергетической защиты, зодиакальный гипноз и прочую муть. Лидер «Веры» выглядел так, что лучшему визажисту не хватило бы получаса привести его в подходящее состояние для публичных выступлений.
— Миша, что случилось? — спросила она, с трудом удержавшись от истеричного вскрика. Или не удержалась — сама не помнила.