Битва за надежду

Хай Алекс

— Куда вы направились с Толстым после того, как оторвались от слежки?

Я сделал вид, что раздумываю. Рассказывать о лаборатории Толстого было опасно. Да и не только для меня — в первую очередь для самого профессора. Наконец, я заговорил:

— Мы поехали в Муринскую промзону. На пустыри.

— И зачем? — голос Черкасова стал холоднее.

Я пожал плечами:

— Толстой хотел показать мне новую разработку. Прототип прибора, позволяющего улавливать фон аномальной энергии. Пока что это кустарная разработка, ему

передали её для тестов в полевых условиях.

— Кто передал?

Я скосил глаза в сторону.

— Университетские. Какие-то студенты-энтузиасты. Они там периодически пытаются что-то изобрести.

— И вы уехали на пустыри, чтобы тестировать прибор? — Черкасов медленно, почти лениво водил пальцем по столу, но я видел напряжение в его челюсти.

— Именно. Поскольку я адаптирован к работе с аномальной энергией, могу хранить и извлекать её в чистом виде, Толстой попросил меня помочь. Мы выбрали безлюдное место, я выпустил частицу аномальной энергии, а он пытался её обнаружить с помощью прибора.

Черкасов молчал. Я чувствовал, как его взгляд пронизывает меня насквозь, оценивая каждую паузу, каждую интонацию.

— Эксперимент опасный, — продолжил я. — Именно поэтому мы и сбросили хвост. Сами понимаете, кто угодно мог попасть под воздействие. Так что и пустырь выбрали специально.

— Что это за прибор и откуда он у Толстого? — спросил Черкасов.

Я пожал плечами.

— Точно не могу сказать. Знаю только, что это университетская разработка. И, судя по тестам, эта приблуда требует значительной доработки… Пока что работает криво.

Подполковник переглянулся с сотрудниками, которые стояли позади меня, словно невидимые тени. Затем снова повернулся ко мне.

— И когда ты собирался мне обо всём этом сообщить? — спросил он.

Я усмехнулся:

— Ваши сотрудники перехватили меня у дома Толстого. Я даже не успел позвонить домой и предупредить, когда вернусь. А вообще, собирался заехать завтра и доложить.

Я видел, как на мгновение в его глазах мелькнуло что-то похожее на сомнение. Он знал, что не может к чему-то придраться напрямую. Но я чувствовал: что-то изменилось. Он мне не доверял.

Черкасов откинулся в кресле, глубоко вдохнул и махнул рукой одному из сотрудников.

— Подбросьте его светлость до дома.

Я поднялся, взглянул на него в последний раз.

— Доброй ночи, Евгений Александрович.

— Доброй ночи, Алексей Иоаннович.

И я вышел из кабинета. В голове крутилась одна мысль: судя по всему, следить теперь будут не только за Стагнисом.

* * *

Я вернулся домой уже поздно, когда в окнах особняка на Большой Дворянской горел тёплый свет. Было бы логично ожидать тишины и уюта, особенно перед вечерним чаем, но…

Едва переступив порог, я ощутил атмосферу суеты и возбуждения. В доме царило редкое оживление, больше похожее на переполох.

— Аграфена, что

стряслось? — спросил я у проходившей мимо помощницы.

Феня лишь закатила глаза и тяжело вздохнула.

— Светские новости, ваша светлость. Много новостей. Все собрались в гостиной. Лучше вам пройти туда и узнать все от домочадцев.

Я кивнул и вошел в публичную часть дома. В «голубой» гостиной собралась вся семья — отец, матушка, Виктор и Татьяна. Матушка, размахивая какой-то бумагой, что-то возбуждённо говорила отцу, тот слушал её с прищуром, Виктор сидел в кресле, скрестив руки на груди, а Татьяна вся светилась любопытством.

— Добрый вечер, — произнёс я, входя. — Что за переполох?

Матушка остановилась на полуслове, повернулась ко мне и буквально потрясла бумагой перед моим лицом.

— Известия из Зимнего дворца! — с пафосом заявила она.

Отец, более спокойный, чем его супруга, уточнил:

— В Петербург приезжает шведская королевская семья. Кронпринц Карл Густав и его сестра, принцесса Астрид, будут во главе делегации.

Татьяна мечтательно вздохнула:

— Я видела его фотографии… он очень хорош собой. И, что самое интересное, всё ещё холост!

— И принцесса Астрид тоже весьма симпатичная, — добавил Виктор с усмешкой. — Но, дорогая моя сестрица, нам лучше закатать губу. Не нашего полета птички.

Таня потянулась в кресле и мечтательно подняла глаза к потолку:

— А жаль…

Я кивнул, пытаясь осмыслить эту информацию. Визит королевской семьи Швеции был событием незаурядным, и я сразу понял, что это не просто вежливая поездка.

— И какое отношение всё это имеет к нам? — спросил я.

Матушка с наигранной гордостью расправила плечи:

— Мне пришло официальное распоряжение: я вновь назначена статс-дамой в свите императрицы Надежды Фёдоровны.

Я приподнял бровь:

— Но это же чисто декоративная должность, и она не обязывает тебя присутствовать при дворе на постоянной основе.

— Теперь обязывает, — вставил Виктор. — По крайней мере, на всех официальных мероприятиях.

Я нахмурился. Назначать бывшую великую княжну статс-дамой было весьма иронично. Но я не видел в этом злого умысла: императрица только так могла отметить особое положение моей матери. Моя матушка больше не имела права держать собственный двор, но могла стать важной частью двора императорского.

Анна Николаевна продолжила:

— Кроме того, вас с Виктором включили в Почетную свиту Его императорского величества.

Я нахмурился:

— То есть, теперь мы тоже обязаны присутствовать на всех мероприятиях?

— Именно, — с удовлетворением подтвердила матушка. — Положение нашей семьи выросло, и императорская семья больше не игнорирует нас.

Я бросил взгляд на отца. Его имени в списке, очевидно, не было.

— Но отца не включили? — уточнил я.

Матушка пожала плечами: