Битва за опиум (Они называют меня наемником - 4)
Шрифт:
– Хорошо, - прохрипел, наконец, Марино.
– Беру "одноглазого" назад... А как ты, кстати, глаза лишился?
Мокрый, как мышь, с разбитыми в кровь суставами пальцев и правой коленкой, Фрост смотрел на Марино и секунду-другую безмолвствовал. Затем произнес:
– Я, понимаешь ли, не все время служил в армии. Довелось и на флоте лямку тянуть. Бывший офицер по общественным связям, прошу любить и жаловать... В один прекрасный день спускали со стапеля новую подводную лодку - атомную. Все большие шишки собрались - адмиралы, сенаторы, конгрессмены, судостроительные
Фрэнк начинал слушать с видимым любопытством.
– Что за подводная лодка?
– спросил он.
– "Piscis Aurum"5, - отозвался Фрост.
– Да, так вот... Взмахнула она бутылочкой на славу, содержимое вскипело, пробку вышибло - и точнехонько мне в глаз! Не по-цезло: угодил, можно сказать, на линию огня...
Фрост подергал черную повязку.
– Снедаемый невыносимой болью, страждущий и скорбный, достоял я навытяжку до конца положенной церемоний...
– Однако!
– с недоверием произнес итальянец.
– ...А теперь, - докончил Фрост, поливая саднящую коленку водой, - каждый раз, когда вижу в журналах фотоснимки этого непревзойденного ныряющего дредноута, пред коим трепещут супостаты, ищу вмятину посреди благородного, рассчитанного на давление в сотни атмосфер корпуса.
– Вмятину?
– Ага. Бутылку высокопоставленная дама запустила столь удачно и сильно, что наверняка осталась неизгладимая отметина...
Сокрушенно вздохнув, наемник заковылял к берегу.
Глава десятая
– Дай-ка ему еще комочек золота, Фрэнк, и поторопись!
– распорядился Фрост, поворачиваясь к итальянцу.
Марино поглядел на капитана, потом - на согбенного годами сельского старосту, пошарил под маскировочной курткой, нащупывая денежный пояс. Мгновение спустя рука Фрэнка возникла вновь, являя обозрению бирманца маленький самородок. Денежных расчетов лесные обитатели не признавали.
– Вручи!
– велел наемник.
Марино протянул самородок старцу, тот поспешно передал его темноволосой, темноглазой девице, топтавшейся рядом. Розовый ротик приоткрылся, обнажая неровные, порченые зубы. Зубы исправно и крепко впились в золото. Удовлетворившись итогом инспекции, девушка молча кивнула старосте, возвратила презренный металл новому и почтенному владельцу.
– Итак? Полковник Цзинь? Где искать его?
– спросил Фрост.
Старец согласно закивал, затараторил, и девушка перевела неожиданно дребезжащим, гнусавым голосом:
– Дед говори, люди, который твоя ищи, долина ходи. Отсюда, однако, много километра! Десять!
Она показала направление, кивнула и опустила веки. Сидевший на корточках Фрост поднялся, растирая затекшие ноги, поглядел на Марино и Лундигана.
– Значит, господа хорошие, будем искать люди, который долина ходи...
– А теперь я заберу золото!
– возвестил Марино и потянулся к старику. Фрост успел ухватить итальянца за руку и оттащить.
– Ты же слыхал: староста продал нам ценные сведения. Долина.
– А если старикашка врет?
– зарычал Марино.
– Тогда вернешься и заберешь золото, - ухмыльнулся Фрост.
– Не сомневаюсь: достойный джентльмен зарабатывает на жизнь, торгуя любопытной информацией. И просто обязан блюсти профессиональную честь, иначе быстро прогорит... Видишь ли, он и про нас любому выложит все до словечка, только бы заплатили прилично.
Фрост подмигнул Дику Лундигану и спросил:
– Я прав?
– Марино, этот человек совершенно прав!
– торжественно произнес Лундиган и засмеялся, натягивая козырек форменного кепи на самые брови.
– Чушь! Дерьмо!
– О ужас, какой невоспитанный субъект, - осклабился Фрост и зашагал вдоль пыльной деревенской улочки.
– Эй!
– окликнул Марино.
– Как же Густав? Он остался караулить с другой стороны!
– А встретит нас по эту, - сообщил Фрост.
– Густав - отличный часовой и толковый малый. Он следил за разговором, не сомневайся.
Фрост закурил "Кэмел", поправил свой десантный берет, защищая уцелевший глаз от падавших почти отвесно солнечных лучей. Последние два дня они шли в невыносимой жаре, и Фрост почти ностальгически вспоминал прохладу горных отрогов, а особенно - прозрачные ручьи, где можно было на славу искупаться. Запах собственного пота начинал раздражать наемника.
За околицей, примерно милю спустя, к товарищам присоединился Густав.
Четверка шла без отдыха до пяти часов пополудни. Затем сделали краткий привал, Густав поделил и роздал армейские пайки. Марино, сидевший, свесив ноги, на берегу пересохшего ручейка, закурил и обратился к Фросту:
– Все-таки, сдается мне, движемся прямиком в ловушку!
Поднося ко рту острие герберовского ножа, на котором красовался ломоть консервированной ветчины, капитан ответил:
– Именно, Фрэнк. Прямиком в ловушку. Это единственный способ встретиться с полковником Цзинем.
– А что потом?
– Совершенно справедливый вопрос. Я все дожидался, когда ты задашь его. Слушай внимательно. Врать мы не будем - вернее, будем, но самый чуток. Цзинь вовсе не обязан верить нашим словам, и уж подавно не обязан оказывать содействие... Разумеешь?
Марино отрицательно мотнул головой.
– С какой такой стати он станет помогать незнакомцам разыскивать генерала Чена, дабы торжественно спровадить его к праотцам? А?
Густав, Лундиган и Марино молча ждали продолжения.
– А я вот придумал, с какой. Изобрел своего рода отмычку. Точнее, волшебную палочку.
– Что за легенду ты намерен скормить полковнику?
– не выдержал Дик Лундиган, сидевший немного поодаль.
– Не легенду, - засмеялся Фрост, - а чистую, девяносто шестой пробы... нет, пожалуй, не столь высокой... Короче, я намерен сказать правду.