Шрифт:
ГОЛОВКОВ Александр Анатольевич (15 июня 1957 г., Новокузнецк — 30 января 1999 г., Новокузнецк). Закончил Новокузнецкий горномашиностроительный техникум в 1977 г. Около двадцати лет проработал на производстве. Затем ушел в журналистику. Сотрудничал со многими городскими газетами. В КЛФ «Контакт» пришел в 1981 г. Первая НФ-публикация — рассказ «Соседи» — в газете «Сельская правда» 12 июля 1983 г. В 1997 г. рассказ А. Головкова «Монолог Харона с Цербером
Книжка, не вышедшая при жизни
Эту книжку — первый свой авторский сборник — Александр готовил к печати сам. Но выйти в свет при жизни автора эта книжка не успела. Ранняя, нелепая смерть помешала многим планам Саши.
А я вспоминаю время, когда молодой двадцатичетырехлетний инженер завода строительных конструкций Саша Головков пришел в клуб любителей фантастики «Контакт». Это было в 1981 году. Саша сразу же включился в нашу работу и взял на себя часть переписки с другими клубами, принес в «Контакт» свои первые рассказы и варианты своей первой повести. «Соседи», «Адаптация», «Дельцы», «История любви», «Люди в квадрате», «Полчаса из жизни комнатных мух»…
Мы читали и обсуждали его рассказы с не меньшим удовольствием, чем произведения уже признанных авторов. Порадовались за Александра, когда в 1983 году были опубликованы его рассказ «Соседи» в газете «Сельская правда» и его повесть «Экспертиза на искренность» в областном альманахе «Огни Кузбасса». И снова обсуждали на клубе уже опубликованную повесть.
В октябре того же года «Контакт» в газете «Сельская правда» делал свою первую страничку фантастики. Ее стержнем стал рассказ Александра Головкова «История любви». Здесь же была опубликована и моя маленькая рецензия на его повесть — наверное, первое упоминание в критике о творчестве А. Головкова. С тех пор его произведения появлялись на страницах многих периодических изданий. Тогда же мы послали три его рассказа на конкурс, проводившийся владивостокским клубом любителей фантастики «Комкон-3». Один из них — «Полчаса из жизни комнатных мух» — получил специальную премию. Учитывая, что на этот конкурс было прислано 212 произведений 52-х авторов из 36 городов, а многие рассказы рецензировались известными писателями Аркадием Стругацким и Михаилом Пуховым, то для начинающего фантаста это была более чем высокая оценка.
Его писательскому становлению помогло и участие в других конкурсах. В 1988 году мы проводили конкурс фантастического рассказа к 10-летию «Контакта» на страницах «Сельской правды». Конкурс получился гораздо шире, чем мы ждали. На страницах газеты появились рассказы авторов не только из Новокузнецка и Новокузнецкого района, но и из Абакана, Киева, Таштагола. Саша тоже принял участие в этом конкурсе, и его рассказ «Дураки в раю» занял первое место.
Фантастика для Саши никогда не была самоцелью. Это был скорее прием, который позволял высветить некоторые стороны нашей сегодняшней жизни, с мягким юмором и с достаточно жестким реализмом показать то, что ему активно не нравилось. С болью и горечью за нашу истерзанную экологию и демографию (чуть суховатые, насыщенные светлой горечью рассказы «История любви», «Былина»), за нашу очень часто исковерканную нравственность (начиная с самых ранних — «Соседи», «Дельцы»), за литературу, мнящую себя учителем жизни (рассказ «К слову о критике»), за реалии новой «демократической» действительности (последние рассказы Саши).
Александр был участником девятого всесоюзного (последнего
В 1997 году Сашин рассказ «Монолог Харона с Цербером на поводке» попал в номинационный список премии «Интерпресскон» — одной из самых престижных российских премий в области фантастики — по номинации «Короткий рассказ». «Монолог…» занял по результатам голосования пятое место из 16 номинируемых рассказов. Если учесть, что в списке было достаточно известных имен и Сашу в Петербурге никто не знал — значит, оценивали только качество текста. Это была значимая ступенька в его творчестве.
Александр был очень работоспособным и одновременно очень требовательным к себе человеком. Им написано около ста рассказов и повестей. К сожалению, далеко не все они дошли до читателя. Закономерным итогом его почти двадцатилетней творческой жизни мог стать прием в 1999 году в Союз писателей (он знал, что в Кемеровской областной писательской организации было такое намерение, и готовился к этому).
Незадолго до своего трагического финала Саша с увлечением говорил мне, что нашлась-таки возможность выпустить книжечку его рассказов.
Вот теперь этот сборник выходит в свет. Я надеюсь, что он найдет своего читателя.
Идет уже десятый год после смерти Саши, но мне до сих пор трудно поверить, что его нет. Г де-то внутри еле-еле, но теплится надежда: пусть не сегодня, не завтра, пусть когда-то я снова увижу его грустную улыбку и услышу тихий голос: «Коля, есть новый рассказ. Хочешь почитать?»
Блондинка
Владислав Игоревич спал нагишом, укрывшись мягким теплым одеялом, на широкой кровати. Он любил телесный комфорт, и душа от этого у него была мягкой, молчаливой. Будильник он заводил на без четверти шесть. В шесть часов начинались передачи местного радио, от которых он просыпался окончательно. А меж тем он дремал и нежился в постели.
— На работу проспишь, — послышался ему женский голос.
Приснилось. В его комнате никогда не было женщин. Он избегал страстей, и страсти его избегали.
— Вставай, будильник прозвенел давно, — повторился голос уже с нотками раздражения.
За окном серел рассвет. Он подумал, что это слышались голоса соседей за стенкой, протянул руку в изголовье и включил свет.
Одеяло свесилось на пол. Простыня сбилась с постели и лежала рядом, раздражая вялыми складками. Он хотел поправить ее.
— Отстань, — недовольно буркнула она.
Серьезным людям в жизни не везет. А Владислав Игоревич был серьезным.
Или считал себя таковым. Какую ошибку он совершил в жизни?
В динамике зашипело, потом грянул первый аккорд и хор подхватил гимн: «Союз нерушимый республик свободных…»
Простыня у него была одна. Старая. Жалко ее было выбрасывать. Когда к вещам относишься тепло, вещи оживают.
— Началась постельная лирика, — не узнавая своего голоса, произнес Безуглов.