Битва за Рим (Венец из трав)
Шрифт:
Примерно в середине квинктилия к Цепиону явился посетитель. Это был не кто иной, как Квинт Поппедий Силон, марс. Силон появился в лагере Цепиона с двумя испуганными рабами, одним тяжело нагруженным ослом и двумя детьми – по-видимому, близнецами. Вызванный из шатра Цепион вышел на форум своего лагеря, где Силон в полном вооружении стоял впереди своей маленькой свиты. Дети, которых держала на руках рабыня, были завернуты в пурпурные одеяла с золотой вышивкой.
При виде Цепиона Силон просиял:
– Квинт Сервилий, как я рад тебя видеть! – произнес он, подходя и протягивая
Сознавая, что находится в центре всеобщего внимания, Цепион с надменным видом остановился и руки не подал.
– Чего тебе надо? – осведомился он презрительно.
Силон опустил руку, стараясь, чтобы этот жест выглядел независимо и в нем не чувствовалось бы приниженности.
– Я ищу защиты и убежища в Риме, – проговорил он. – Ради памяти Марка Ливия Друза я предпочел бы сдаться тебе, а не Гаю Марию.
Слегка смягчившись и втайне сгорая от любопытства, Цепион заколебался.
– Но почему ты нуждаешься в покровительстве Рима? – спросил он, переводя взгляд с Силона на завернутых в пурпур детей, с мужчины-раба на тяжко нагруженного осла.
– Как тебе известно, Квинт Сервилий, марсы передали Риму официальное объявление войны, – начал Силон. – Но тебе неизвестно, что именно благодаря марсам италики откладывали свое наступление в течение такого долгого срока после объявления войны. На совещаниях в Корфинии – теперь этот город называется Италика – я постоянно просил об отсрочке и втайне надеялся, что удары так и не будут нанесены, потому что считаю эту войну бессмысленной, ужасной, опустошительной. Италия не может победить Рим! Некоторые члены совета стали обвинять меня в проримских симпатиях – я отверг эти обвинения. Тогда Публий Веттий Скатон – мой собственный претор! – прибыл в Корфиний после своей битвы с консулом Лупом и последующего столкновения с Гаем Марием. В результате Скатон обвинил меня в сговоре с Гаем Марием, и все поверили ему. Неожиданно я оказался в изоляции. Меня не убили в Корфинии только благодаря численности суда – это были все пятьсот членов италийского совета. Пока они совещались, я покинул город и поспешил к себе в Маррувий. Я добрался туда раньше преследователей – погоню возглавил не кто иной, как Скатон. Я понял, что среди марсов не смогу больше быть в безопасности. Поэтому я забрал моих сыновей-близнецов и решил бежать в Рим и просить там убежища.
– Почему ты думаешь, что мы захотим защитить тебя? – поинтересовался Цепион, раздувая ноздри. Что за странный запах! – Ты же ничего не сделал для Рима.
– О, я кое-что сделал, Квинт Сервилий! – сказал Силон, указывая на осла. – Я украл содержимое марсийской сокровищницы и хотел бы передать его Риму. Здесь, на этом осле, – лишь небольшая его часть. Очень небольшая часть! В нескольких милях отсюда, хорошо спрятанные в укромной долине, находятся еще тридцать ослов, все нагруженные золотом.
Золото! Вот что унюхал Цепион – золото! Все утверждают, будто золото ничем не пахнет, но Цепион-то знал куда лучше, пахнет оно или нет. Так же, как знал это его отец. Не было никого из Квинтов Сервилиев Цепионов, кто бы не мог учуять золото.
– Дай-ка я посмотрю, – проговорил Цепион,
Корзины были хорошо укрыты покрывалом. Цепион сдернул его – золото было там! Пять грубых круглых слитков, разместившихся в каждой из корзин, засверкали на солнце. На каждом из слитков была выбита марсийская змея.
– Здесь около трех талантов, – сказал Силон, закрывая корзины и опасливо осматриваясь по сторонам, не видел ли кто. Завязывая ремни, которые удерживали покрывало, Силон молча взглянул на Цепиона своими удивительными желто-зелеными глазами, и ослепленному блеском Цепиону показалось, что в них мелькнули огоньки. – Этот осел – твой, – сказал Силон. – И возможно, еще двух или трех ты смог бы взять себе, если бы обеспечил мне свое личное покровительство наряду с покровительством Рима.
– Оно тебе гарантировано, – тотчас пообещал Цепион и улыбнулся алчной улыбкой. – Но я возьму пять ослов.
– Как пожелаешь, Квинт Сервилий. – Силон глубоко вздохнул. – О, как я устал! Я бежал целых три дня.
– Так отдохни, – посоветовал Цепион. – Завтра ты сможешь повести меня к той укромной долине. Я хочу увидеть все это золото!
– Было бы разумно взять с собой армию, – посоветовал Силон, когда они направились к шатру командующего, сопровождаемые женщиной с детьми. Хорошие это были дети, они не кричали и не плакали. – Теперь марсы знают, что я сделал. Трудно сказать, кого они послали в погоню. Думаю, они догадались, что я обратился за покровительством к Риму.
– Пусть себе гадают, – весело отозвался Цепион. – Мои два легиона управятся с марсами! – Он открыл полог шатра, пропуская своего просителя внутрь. – Ах, разумеется, я вынужден попросить тебя оставить твоих сыновей в лагере, когда мы отправимся в путь.
– Понимаю, – молвил Силон с достоинством.
– Они похожи на тебя, – заметил Цепион, когда рабыня положила младенцев на ложе, собираясь сменить им пеленки.
И они действительно были похожи: у обоих были змеиные глаза Силона. Цепион вздрогнул.
– Постой! – остановил он рабыню. – Здесь не место для грязных пеленок! Ты должна подождать, пока я размещу твоего хозяина, а потом займешься своими делами.
Так получилось, что на следующее утро, когда Цепион вывел два своих легиона из лагеря, рабыня Силона осталась вместе с царственными близнецами. Золото также осталось в лагере, снятое с осла и спрятанное в шатре Цепиона.
– Известно ли тебе, Квинт Сервилий, что Гай Марий в этот самый момент окружен десятью легионами пиценов, пелигнов и марруцинов? – спросил Силон.
– Нет. – Цепион, ехавший рядом с Силоном во главе своей армии, так и разинул рот. – Десять легионов? И он сможет победить?
– Гай Марий всегда побеждает, – вежливо ответил Силон.
Цепион только хмыкнул.
Они ехали, пока солнце не поднялось над головой. Цепион почти сразу же покинул Валериеву дорогу и направился в сторону Сублаквея вдоль реки Анио. Силон настоял, чтобы они держали шаг своих лошадей так, чтобы пехота могла поспевать за ними, хотя Цепион, стремясь поскорее увидеть остальное золото, негодовал на бесцельную трату времени.