Битвы и приключения
Шрифт:
— Ах, какая она красивая! Ах, какая она пушистая! Хвост — чистое золото!
Чтоб не пропадал зря этот хвост, Ганчо с Дамянчо решили отослать живую лисицу в зоологический сад — в подарок от бунинских хитрецов.
Там теперь Хитрана и живёт. Будете в зоопарке — поищите её за проволочной сеткой в её домике. Увидите — скажите любезно:
— Здравствуй, Хитрана! Как поживаешь? Привет тебе от Ганчо с Дамянчо!
Если не скажет она вам: «Спасибо», — значит, всё ещё сердится…
Океанский кит
Если
А если вы думаете, что Стоян Стойков озорник, сорвиголова, грубиян, и вовсе ошибаетесь: он не придумывал одноклассникам прозвищ, не бил девочек портфелем, не стрелял из рогатки в голубей и певчих птиц. И маме по дому помогал, и старикам дорогу уступал.
1
В болгарских школах шестибалльная система.
Вообще можно сказать, что Стоян Стойков был весьма положительным мальчиком, примерным, образцовым пионером.
И вот этот образцово-показательный, примерный Стоян Стойков оказался главным нарушителем дисциплины в пионерском лагере «Партизанская поляна».
А ещё интереснее, что если другие нарушители дисциплины действовали средь бела дня, на свету, то наш примерный герой отличался ночью, в темноте. И притом действовал он тайно, скрытно, никто его не видел, никто его не слышал.
Правда, вечером после лагерной линейки, когда затихали игры и песни, Стоян Стойков первым шёл умываться, первым чистил зубы, первым ложился в кровать, первым закрывал глаза.
Но правда и то, что, едва дежурный гасил свет и ребята засыпали, наш Стоян тихо вставал с постели, ещё тише добирался до окна, как кошка, перемахивал через подоконник и быстро исчезал в темнеющей за лагерем роще.
Куда он ходил и когда возвращался, знал только он один.
В первую ночь его не могли поймать.
Во вторую — тоже.
Но в третью…
Ох!
В третью ночь сам товарищ Лазаров…
Нет, постойте, дорогие читатели, подождите! Чтобы всё стало вам ясно, я должен рассказать эту историю по порядку, так, как она развивалась с самого начала.
Вышеупомянутый Стоян Стойков был страстным рыболовом. И не каким-нибудь там горе-рыболовом, а искуснейшим рыболовом-мастёром.
Искусство это Стоян Стойков перенял у своего отца, Стойко Стоянова, кузнеца-орденоносца с паровозостроительного завода. Каждое воскресенье кузнец брал с собой сына на рыбалку — или на реку Искыр, или на берега Серебряного водохранилища, или на другие небольшие озёрца, реки, пруды. А прошлым летом оба рыболова целых три недели забрасывали
Мало-помалу Стоян досконально изучил жизнь подводных обитателей и умел теперь забрасывать свою бамбуковую удочку именно туда, где водилась самая прожорливая рыба. Потому-то он никогда не возвращался с пустым ведёрком. А иногда…
Да, хоть Стоян Стойков и был в два раза меньше Стойко Стоянова, ведёрко его иногда бывало раза в два тяжелей отцовского.
Нечего говорить, сердился кузнец. И какой рыбак не сердится, когда другой поймает больше? Но в то же время он и радовался. И какой отец не радуется успехам своего сына? А потом, разве рыба из обоих ведёрок не варилась в одной и той же кастрюле? Не жарилась на одной и той же сковородке? Разве не лакомились ею одни и те же люди?
Но, как бы то ни было, важно одно: когда Стоян Стойков ехал отдыхать в пионерский лагерь «Партизанская поляна», он погрузил в автобус и все свои рыболовные снасти. А едва ребята приехали и устроились, он снарядил удочку и отправился на разведку.
Первый, кого он встретил на лугу у лагеря, был дедушка Петрунчо, маленький улыбающийся старичок пастух в лихо сбитой на затылок шапке, с подстриженными, как у молодого парня, усиками.
— Добрый день, дедушка, — вежливо поздоровался Стоян Стойков.
— Добрый день, товарищ рыболов, — ещё вежливей ответил старичок. — Далеко ли собрался? Рыбку половить?
— Как видишь. — Стоян показал свою длинную блестящую удочку. — Только вот не знаю, водится ли тут рыба.
Старик отогнал овец к дороге, что шла вдоль бахчи, и опёрся на свою длинную толстую палку.
— Рыба-то? — повторил он, сощурившись, хотя солнце светило ему в спину. — Есть рыба, как не быть. Да только какая у нас рыба — мелочь. Не для твоей городской удочки. Зато, если ты и правда мастер, ты уж постарайся поймать кита.
— Кита? — насмешливо протянул рыболов.
— Кита! — подтвердил пастух. — Вон там, в Зелёном омуте живёт.
— Ха-ха! — засмеялся Стоян. — Ты что, меня разыгрываешь, дедушка? Как будто не знаешь, что в Болгарии никаких китов нет. Ни в Дунае, ни в Чёрном море. Даже в Софийском зоопарке и то нет. Киты водятся в океанах. Я думал, ты образованней.
— А я, товарищ рыболов, думал, ты по догадливей, — ответил старик, сдвинув шапку на лоб. — Ты что же, не понимаешь, что я тебе про здешнего, про нашего кита говорю? Громадный сом — хвостатый, усатый, что твой океанский кит. Пасть как устье печное. Усы — вот гляди на палку: длиннее и толще. А как станет хвостом бить — подумаешь, пушки грохочут!
Какое рыбачье сердце не забьётся от такой новости? А у Стояна сердце не то что забилось, а подпрыгнуло, как пойманная на крючок рыбёшка.
— Сом, значит… — только и мог он вымолвить.
— Да, сом. Столетний сом. А может, ему и двести лет или даже все триста. Ещё мой дед видел его в Зелёном омуте. И когда — ещё до освобождения Болгарии от турок. Как-то раз сом выпрыгнул из воды и ударил по воде хвостом. Вода как плеснёт — такая волна поднялась, что залила берег и унесла четырёх ягнят.