Битые козыри
Шрифт:
— Опять о природе! Гарри! Сейчас же брось свою старую дуру и займись молодой! Пошли танцевать! (Это Рэти, недавно поступившая на младший курс и в которую Лайт уже тогда был влюблен, властно, как все, что она делала, оборвала беседу друзей.)»
Продолжение той же речи Лайта Торн записал у себя в комнате, где он тогда жил и куда они пришли, проводив своих подруг. Торн снова подбрасывал реплики, как щепки-в огонь, и Гарри охотно разгорался.
«— В появлении разума так же мало от чуда, как и в том, что на Земле возникла жизнь. Как у глупых родителей ни с того ни с сего рождается мудрое дитя, так же по воле случая природа создала мозг, способный творить. С разумом впервые появилась сила, способная вступить в борьбу со слепотой, с безрассудством и жестокостью
— Ты не видишь в своих словах противоречия, Гарри? Если в конце концов природа создала человеческий разум, значит, не такой уж бессмысленной была ее работа. А то, что это далось ей не сразу, так и проблема была нешуточной…
— Меня умиляет лежащая в натуре человека рабская черта — постоянная готовность целовать бьющую его руку. Мы от рождения подкуплены по дачками мимолетных радостей — вкусным куском мяса, глотком вина, теплом любимых рук, красотой восходов и заходов, волшебством звездной ночи… Этого вполне достаточно, чтобы забыть неизбежные страдания и близкую смерть. Ты предлагаешь поклониться природе в ножки за то, что она создала интеллект. А ведь ни в чем с такой силой не проявилось безрассудство, как в самом совершенном ее произведении — человеческом мозге. Наделенный разумом, человек приобрел свойства, неведомые до него никаким другим видам животного мира. Он понял, что смертен, и стал убивать себе подобных. Сначала убивал, чтобы насытиться (не забывай, что все мы — потомки каннибалов). А потом стал убивать по любому поводу. Никакими стихийными бедствиями, ни оледенениями, ни потопами, ни эпидемиями не могла природа уничтожить столько людей в цветущем возрасте, сколько уничтожили они сами. И все это — благодаря разуму! Чем сильней становился интеллект, тем изощренней и с большим эффектом убивали люди людей, убивали за право обладания землей, водой, женщинами, богатством, за предпочтение одного бога другому. От дубины и кулака мы поднялись до оружия тотального истребления. От уничтожения отдельных племен мы шагнули на порог катастрофы космического масштаба. Таково величайшее достижение самого совершенного творения природы — человеческого интеллекта. Давай, Дэви, бухнемся перед ней на колени и возблагодарим за великие милости.
— Но не все ведь убийцы, Гарри! Сколько талантливых, прекрасных людей вписано в историю человечества!
— Еще бы! Играя в кости, природа не могла не выбросить иной раз и три шестерки. Рождались и гении, не чаще, впрочем, чудовищных злодеев. Гении обычно плохо кончали. Правда, сохранялись и накапливались идеи. Это — особая субстанция, и разговор о ней особый.
Одарив одиночек могучим интеллектом и душевным благородством, природа окружала их массами недозревших — глупых и злобных людей. Гениев ненавидели, травили, гноили в тюрьмах, умерщвляли. Еще при Галилее раздавался клич: «Математиков вон!» А триста лет спустя за Эйнштейном охотились, как за бешеным псом.
— Все это в прошлом, Гарри. Сейчас гении в нашей стране почти так же богаты, как гангстеры.
— Им позволяют быть богатыми до тех пор, пока они помогают еще больше богатеть торговцам оружием, пока они верно служат тем, чья профессия — война. Создав «человека разумного», природа зашла в тупик. Еще один шаг этого «венца творения», и на Земле некому будет дышать».
Лайт замолчал. Стали слышны быстрые шаги по комнате, шаги, передававшие его волнение.
«— Где же выход из тупика? — спросил Торн.
— В разуме, Дэви! В разуме человека, покорившего смерть.
— Но почему для этого нужно покорить смерть?
— Потому что только освободив разум от низменных забот о выживании, мы узнаем его подлинную силу. Когда человек без всяких скафандров будет чувствовать себя в космосе так же комфортно, как мы чувствуем себя на Земле, его наступление станет неудержимым и триумфальным. Одна за другой будут заселяться все новые планетные системы. Нужно не медля взяться за производство нетленного живого материала.
— Ты считаешь это возможным?
— Убежден! Ясна и проблема, и пути ее решения.
— А как же, — начал было Торн, но Лайт обор вал его:
— Не будем обсуждать детали. Давай, Дэви, выпьем за чева, разум которого станет главной созидающей силой Вселенной».
Запись завершили звуки льющегося вина и звон бокалов.
Того эффекта, которого ожидал Торн, не получилось. Ни Лайт, ни Милз даже не улыбнулись. Вместо того, чтобы развеселить их, голоса далекой юности напомнили, каким лучезарным представлялось будущее и какой беспросветной оказалась дорога к мечте.
Впрочем, беспросветность была такой же мнимой, как и лучезарность. Они шагнули далеко вперед и немалого добились. Они только не могли предвидеть тех препятствий, с которыми встретятся, и той дистанции, которая отделяла начало работы от ее завершения.
Иногда казалось, что материя бессмертия — витаген — у них в руках. Уже были синтезированы молекулы с заданными свойствами. Перебрав астрономическое число вариантов, ДМ не раз предлагали решения, близкие к оптимальному. Но только близкие. Изготовленные по их рецептуре ткани не хотели жить — впитывать энергию света, расти, переносить генетическую информацию.
Но еще больше беспокойства и ожесточенных споров вызывала работа над второй задачей, которую они решали параллельно. В конце концов, витаген будет только упаковкой. А главное, что сделает будущее существо чевом, — его мозг. Каким он должен быть? Как его конструировать, чтобы не повторить ошибок, допущенных природой? Как снабдить его качествами, которыми не располагали ни они сами и никто из живущих на Земле?
Моделируя разные ансамбли нейронов, они убеждались, что забираются в такие лабиринты, выхода из которых нужно искать десятилетиями. Если к ви-тагену они хотя и медленно, но приближались, то от мозга Человека Величественного они были, пожалуй, дальше, чем в первые дни работы.
4
«Храм херувимов» сохранил свое название с тех пор, когда Рэти увлеклась проповедью знаменитого патера Билла Фугаса, возвестившего эру сближения грешных людей с небесным воинством архангела Гавриила. Билл едко высмеивал глупцов — ученых, по ограниченности своей объяснявших состояние невесомости в космосе внушенными дьяволом физическими законами.
Убедительными цитатами из библии Фугас доказал, что невесомость — не что иное, как воспарение душ к близлежащим господним угодьям. Об этом свидетельствовали и опыт ангелов, как известно паривших в эфире без реактивных двигателей, и наглядный пример многих библейских персонажей, легко преодолевавших путы тяготения, даже без крыльев взмывая к райским кущам.
К мысли о божественной сути невесомости Билл Фугас пришел не сразу. До этого он изгонял бесов, приспособившихся к новой эре научно-технического прогресса и вселявшихся в души ни в чем не повинных людей под видом позитронов, пи-мезонов, кварков и прочей невидимой мерзости. Так же, как их примитивные предки, учил Фугас, нынешние бесы направляются сатаной через доверенных лиц. А доверяет он преимущественно безбожникам и всякого рода бунтарям, легко попадающим в дьявольские сети.
«Нет неизлечимых болезней! — восклицал Фугас по двум каналам своей телевещательной станции. — Нет случайных происшествий и случайных убытков. Ищите слуг дьявола, наславших на вас порчу. Придите ко мне, и я изгоню проникшую в вашу душу нечистую силу».