Битый недобитого везет
Шрифт:
Я рассматривала фотографию и ругала себя: какая же я дура, что сразу не подумала о том, что фамилия у управляющего и у Натальи одинаковая. Мне даже в голову не пришло связать этих двух людей между собой. Черт побери! Вот как все закрутилось! Так вот, значит, какие у нас дела…
Ну конечно, как же я могла сразу не догадаться, что сыном Натальи может быть Олег Васильевич? Правда, фамилия Петров, скажем так, не самая редкая. Можно даже сказать, что очень распространенная — вторая в этом смысле после моей. Но все равно, я даже мысли такой не допустила,
Она увидела меня около фотографии сына, но ничего не сказала. Однако я не смогла сдержаться и спросила:
— Это ваш сын? — и указала на снимок.
— Да, — просто кивнула она. — Это Олежек. Извините, нас прервали, — напомнила она о незаконченном разговоре, который после того, что я увидела, просто вылетел у меня из головы.
Теперь обстоятельства так круто изменились, что и направление разговора тоже нужно было менять. Я решила больше не ходить вокруг да около, а вести откровенную беседу. О чем и сказала Петровой.
— Наталья, — проговорила я, пристально глядя ей в глаза. — Давайте говорить начистоту. Ваш сын подозревается в совершении ряда преступлений.
— Этого не может быть, — таким ровным и убежденным тоном произнесла Петрова, что я даже сама засомневалась в правильности своих выводов и умозаключений. — Олег не преступник.
— Давайте постараемся разобраться вместе, — предложила я ей, и женщина кивнула в знак согласия. — Олег знал, что его отец — Веретенев? — спросила я, заметив, как Петрова вздрогнула.
— Нет, — едва слышно проговорила она.
— Но Веретенев-то об этом знал.
— Знал, — еще тише сказала Наталья. — Он узнал сам. Догадался как-то. Я ему ничего не говорила. Я и не намеревалась ставить его об этом в известность.
— Всего лишь попросили взять его к себе на работу…
— Я просто попросила помочь, — упорствовала Петрова.
— А почему вы не сказали сыну, кто его отец? — настаивала я.
— Он всегда считал своим отцом моего покойного мужа Василия, — проронила Петрова. — Я вышла замуж, когда Олежек был совсем маленький, а Вася официально оформил усыновление.
— Но ведь теперь-то Олег уже не маленький ребенок, чтобы вы боялись травмировать его психику. Он должен был знать, кто его настоящий отец.
— Зачем? — подняла на меня глаза, полные слез, Петрова. — Для чего?
— Возможно, если бы ваш сын давно знал правду, не случилось бы тех непоправимых событий, которые произошли…
— Каких событий? Мой сын ни в чем не виноват… — устало произнесла Наталья.
— Он требует от вдовы Андрея Семеновича, чтобы она передала ему часть акций предприятия, чтобы он мог стать полноправным хозяином фирмы, — сказала я. Я не стала вдаваться в подробности того, каким именно способом Олег Васильевич требует эти акции. — Он говорит, что Андрей Семенович при жизни обещал сделать это, но не успел. Вы в курсе этого?
— Нет, — покачала головой Наталья. — Сын не рассказывает
— А вот если бы вы своевременно сообщили ему о том, что он — сын Веретенева-старшего, то возможно, что и сам Андрей Семенович был бы жив. Он ведь очень сильно переживал из-за того, что так поздно узнал о существовании у него еще одного сына. Он хотел включить его в завещание, но не успел. Теперь же из-за наследства началась самая настоящая война… А если бы Олег знал, кто его отец, Андрею Семеновичу не было бы так тяжело начать с ним этот разговор. Он несколько раз предпринимал попытки рассказать все сыну, но каждый раз так и не мог решиться…
— Откуда вы все это знаете? — расширив глаза, изумленным полушепотом спросила Наталья.
— Мне рассказал его близкий друг. Теперь вы понимаете, какую ошибку совершили, скрыв от сына правду? Андрей Семенович ничего не оставил сыну после себя, а Олег Васильевич считает, что он имеет право на часть акций, которые по закону принадлежат вдове Веретенева. Я не знаю, на каком основании он так считает, но тем не менее это так.
— Олежек не знает, что Андрей его отец, — настойчиво повторила Петрова. — Все это какое-то недоразумение…
— Наталья, вы поймите, что речь идет не о какой-то ерунде, а о серьезных преступлениях, в которых подозревается ваш сын. Вероятно, он сам каким-то образом узнал, что является незаконнорожденным сыном Веретенева, и решил самостоятельно исправить существующее положение. Олег амбициозен, я заметила это, когда общалась с ним, — проговорила я. — И наверняка его не устраивает то, что законный сын и жена упомянуты в завещании, а о нем отец забыл, как забывал всю жизнь.
— Андрей не забывал об Олежке! — запальчиво воскликнула Петрова. — Он вообще не знал о его существовании. Я не сказала ему, что родила тогда ребенка. Андрей думал, что я сделала аборт…
— И тем не менее это не меняет сути дела, — проговорила я. — Олег, задумав восстановить справедливость, начал действовать решительно и жестоко. Он целенаправленно избавляется от наследников. Сначала убивает Егора — другого сына Андрея Веретенева, своего же брата, между прочим. Затем старается надавить на Ольгу Веретеневу, требуя у нее акции. Дело в том, что на нее уже дважды совершались нападения. Ее хотят похитить. И только удачное стечение обстоятельств не позволило бандитам осуществить задуманное… Как вы ко всему этому относитесь?
— Какой-то бред… — словно во сне произнесла Петрова. Потом подняла на меня заплаканные глаза, хотя я готова была поклясться, что не видела на ее лице ни одной слезинки, и сказала: — И что же, вы считаете, что все это сделал Олежек? Мой мальчик?
— Ваш Олежек, как вы его называете, уже давно не мальчик, а взрослый и очень неглупый мужчина, у которого свои амбиции и планы относительно дальнейшей жизни.
— Нет… нет… — не слушая меня, бормотала Петрова, спрятав лицо в ладонях. — Этого не может быть… Какой-то абсурд… Олежек… он не такой…