Бизнес – класс
Шрифт:
Коломнин страдал, видя, как сын все больше превращается в нахлебника.
– Вдумайся, кого ты собираешься вырастить?! – набрасывался он на жену.
– Старый ты, Коломнин. Забыл уже, каким сам был в его возрасте. Подумаешь, погуляет мальчишка! Понадобится, все усвоит, – с безапелляционностью, от которой у Коломнина сводило скулы, заявила жена. – Тебя тоже не на рыночной экономике учили. Ничего: жизнь заставила и – втянулся. Так что за сына не бойся, – не пропадет.
И что ты думаешь? Опять оказалась права. Полгода назад Дмитрий, стесняясь, подошел к отцу и попросил помочь ему устроиться
Вот и сейчас Коломнин видел, как не терпится Димке чем-то с ним поделиться. Так что он даже оттолкнул младшую сестренку, гордо потянувшуюся с дневником. Оказывается, начальник отдела доверил ему самостоятельно подготовить и провести аукцион по продаже залогового оборудования одного из разорившихся должников. Ломающимся баском Дмитрий сообщил, что дважды за это время летал в командировку, «уронил» в цене директора базы, в результате банк получит лишних двадцать тысяч долларов. Коломнин, конечно, не поверил, что двадцатилетний, хоть и кипящий самоуверенностью парнишка мог «переиграть» битого торгаша. Но ограничивался лишь ласковым покачиванием головы, – произошло главное: между ним и сыном восстановилась связь, нарушенная пять лет назад.
На этом разговор прервался. Тем более что о своих претензиях на отца требовательно объявила дочь, поднявшая возню. Еще через десять минут дверь в гостиную распахнулась. Утомившаяся и оттого раздраженная Галина разогнала детей спать.
Вслед за женой Коломнин прошел на кухню.
– Доча что, больна? Мне показалось, головка потная. – Мог бы хоть разок позвонить, поинтересоваться, что дома. Может, и знал бы, что она третий день в школу не ходит. Тридцать семь и пять.
– Лекарства есть?
– А ты в аптеку сходил?
– Как же я мог? Позвонила бы на мобильный, заехал бы.
– Да что толку тебе вообще что-то говорить? Ты ж весь в своих делах. Нас с детьми не станет, наверное, и не заметишь. Ладно, ужинать будешь?
– Поел. С ребятами в аэропорту после приземления посидели.
– Посидели?! – жена опустилась на табуретку, демонстративно потянула ноздрями воздух.
– Во дает муженек! – восхитилась она, пристукнув широко расставленные в коленях ноги. – Дома жрать нечего, дочь больная валяется, может, с воспалением легких, я каждый доллар выгадываю…
– Тише, дети услышат.
– А муж куда угодно готов, лишь бы не домой. Уже по аэропортам с дружками хлещет… Или – с подругами?
– Почему куда угодно и почему хлещет? – Коломнин, в свою очередь, быстро заводился от взвинченного ее тона и – теперь едва сдержался. – Был повод. С возвращением.
– Повод! – обрадовалась жена. – С Ознобихиным небось? Так у
– Положим, дает не так и мало. Квартиру эту мы как раз на мои банковские доходы купили. – Тоже мне доходы! – фыркнула Галина. – Два года корячиться, чтоб скопить на трехкомнатную халупу. – Это халупа?! – Халупа и есть, – Галина с удовольствием нажала на неприятное словцо, словно на карандашный грифель: аж до крошек. – Одно слышу: работа, работа! В МВД ночами сидел. В банк перешел – и опять то же. Работа эта твоя подлючая.Только мы с детьми тебе совсем не нужны.
– Ну, не надо! Передергивать не надо! Детей сюда не приплетай! Что ж ты все в одно корыто?
– И то верно, – горько согласилась жена. – О детях ты все-таки вспоминаешь. А я? Что есть, что нет. Я ж на себя в зеркало лишний раз поглядеть боюсь – морщины. А грудь? Да какая там грудь осталась! И это в неполных сорок.
– Следить за собой надо, – Коломнин словно ненароком скосился на раздвинутые тронутые целлюлитом ляжки.
– Следить?! – жена восхищенно хлопнула в ладоши. – Аэробикой заняться? Или массажем? А может, в «Чародейке» надо по сотне долларов в неделю оставлять, которых у меня нет?
– Ну, пошло. Слушай, давай хоть до утра отложим. Ей-богу, устал чертовски.
– А может, жену надо было поберечь? Или полагаешь, что двое родов и три аборта фигуру украшают? А плита? А белье это треклятое?.. Чего на ноги поглядываешь? На еще и на руки погляди, – она вытянула перед собой потрескавшиеся, смазанные на ночь кремом «вареные» ладони. Они подрагивали.
– Галя! – Коломнин, как всегда при подобных сценах, подошел к жене, со смешанным чувством жалости и невольной брезгливости, провел неловко по голове. И она, словно ждала этого, уткнулась в его живот.
– Ну, что я могу? – он гладил ее голову, ненароком обнаруживая новые седые волосы и комья перхоти. – Мне действительно платят столько, сколько платят. Я ж не ворую.
– И взяток не берешь. Я знаю, – отстранившись, жена отерла глаза. – Но – сил нет больше, Сережа. – Хорошо, давай наймем горничную. Правда, это обойдется папаше Дорсету в лишних сто пятьдесят – двести долларов. Придется подождать с новой машиной. Но ради твоего здоровья…
– Да причем тут горничная?!
Коломнин насупился, ожидая какой-нибудь язвительной реплики. Но – продолжения не последовало. Жена, прислонившись к косяку, о чем-то тяжело думала.
– Если б ты только знал, как это мучительно жить, не имея света впереди.
– Я знаю, – вырвалось у Коломнина.
– У тебя что, женщина появилась? – чутко догадалась Галина. – Так лучше скажи честно! Я выдержу. Чем так-то.
– Дуреха ты! – боясь выдать себя, рявкнул Коломнин и по вспыхнувшему лицу увидел: это было именно то, что хотела она услышать.
– Ну что ж, нет так нет. Глядишь, в самом деле и наладится что-то. Дети, похоже, заснули. Может, и мы пойдем, а, Сереж?
В голосе ее появилась внезапная томность. Должно быть, помимо воли Коломнина, проскочила в нем какая-то гадливость, потому что жена ссутулилась и вернулась к привычному тону: