Бизнес-ланч для Серого Волка
Шрифт:
Никита бессильно полулежал на кровати. Его бок был перевязан новой, изготовленной из тряпок повязкой.
Ася сидела рядом, подтянув к груди худые коленки. На полу, на газете, красовались тушенка, зеленый горошек, соленые огурцы и бутылка водки, фактически пустая. Изрядная доля горячительного напитка ушла на обработку Никитиной раны и приема внутрь в качестве наркоза.
– Ну вот у нас и праздничный стол, чем не Новый год? – улыбнулся он.
– Неплохо бандюги устроились. Водочки махнуть, перекусить,
– Тут большая строительная площадка. Бандиты могли тела и в другие места попрятать, да и бетоном залить...
– Не будем углубляться, – прервала его Аксинья. – А теперь я оставлю тебя здесь... Не смотри на меня так, ты очень слаб, а мы не знаем, где мы и сколько идти до цивилизации. Я отправлюсь одна и, как только доберусь до людей, приведу помощь.
– Хорошо, – согласился Никита, которого стало знобить. – Холодно...
Ася, оглядевшись, собрала по комнате все тряпки, укрыла Никиту. Сейчас Аксинья повнимательнее смогла его рассмотреть, но, как говорится, лучше бы она этого не делала. Мужчина обладал безумно красивым лицом и не менее притягательным взглядом. В голове Аксиньи разом помутнело, и мгновенно испарились все ее жизненные приоритеты.
...Совсем недавно она с пеной у рта доказывала подружке:
– Ненавижу красивых парней! Они все, как правило, моральные уроды!
– А мне нравятся! – мечтательно закатывала глаза Нинка. – Идешь по улице, а рядом с тобой высокий, сексуальный мужик! Все женщины таращатся на него и тебе завидуют. А ты мысленно торжествуешь: он мой!
– Ага! А завтра он так же пойдет с другой, послезавтра – еще с одной...
– У тебя неправильное представление о мужчинах, Ася! Бабник может быть совершенно неказистым сморчком, а красавец – примерным семьянином. Да, он видит, что женщины обращают на него внимание. Да, они ему открыто предлагаются... А если он обожает свою женщину, своих детей? Да если он уже нагулялся, нахватался всего и понял: счастье в верности и любви к одному человеку? Брось, Аська, у тебя же никакого опыта!
– Я остаюсь при своем мнении... Мужик должен быть мужиком.
– Чуть симпатичнее обезьяны? – уточнила Нина.
– Вот-вот... А не обаяшкой с наглыми глазами, на которого вешаются все бабы.
– А еще лучше, если мужик покрыт шерстью, бородавками для экзотики, лысый, толстый и плохо пахнет! Тогда он точно только твой! – хохотала Нина.
– Не надо утрировать!
– И шрамы! Как от аппендицита, но чтобы ими было покрыто все его тело и обязательно – лицо! Чего ты так смотришь? Они же украшают мужчину! А горб? Не хотела бы горбуна? И этот точно будет только твой! – продолжала глумиться Нина.
– Для меня в мужчине главное – ум, – упрямо твердила Ася.
– А красивые – все тупые? Маяковский, Урбанский...
И вот сейчас Аксинья смотрела в лицо самого красивого молодого мужчины, какого видела в жизни, и абсолютно не испытывала
– Мне так жаль оставлять тебя здесь, дедушка Мороз, – прослезилась Ася: ведь он, рискуя здоровьем, вытянул ее из смертельной ямы.
– Ты стала ко мне добрее, – улыбнулся Никита. – До сих пор я для тебя был далеким заграничным и наглым Сантой. И вдруг слышу что-то такое родное: дедушка Мороз.
Она отвернулась, незаметно смахивая слезу.
– Здесь так холодно...
– Так зима, окон нет, отопления нет. Ты не волнуйся, Аксинья, иди! Я буду ждать, без тебя не сделаю и десяти шагов.
– Я верю.
– Только бы у нас не получилось, как в «Английском пациенте». – Никита засмеялся. – Надеюсь, тебя не возьмут в плен.
– Ты смотрел этот фильм?! – искренне удивилась Ася.
– А что тебя удивляет? – прищурился Никита.
– Он такой... – задумалась она.
– Такой?..
– Такой женский, – нашлась Ася.
– Он о любви, Аксинья. А это чувство испытывают и мужчины, и женщины. – И он посмотрел на нее так, что Асю бросило в жар в этом холодном помещении.
– Я оставлю тебе кортик для самозащиты, – серьезно сказала она.
– Отдаешь мне единственное средство обороны? – вскинул брови Никита. – Ты настоящий друг. Но, думаю, лучше тебе взять оружие с собой. Мне оно не пригодится.
Аксинья еще раз окинула помещение прощальным взглядом, сокрушаясь, что оставляет раненого фактически на улице.
Что-то теплое потекло у нее по лицу. Ася провела рукой под носом и посмотрела на свою ладонь, окрасившуюся в красный цвет.
– У тебя кровь из носа идет, – забеспокоился Никита.
– У меня бывает, – не соврала она.
Никита перехватил ее руку и взял в свою, покрытую свежими ссадинами.
– Наша кровь соединилась, теперь мы вместе навек! – И он сделал страшные глаза.
– Шут гороховый!
– Не волнуйся за меня, уходи уже, – подбодрил Никита.
– Хорошо! – резко развернулась Ася и вышла из комнаты.
На ней оставался все тот же лыжный костюм, правда, потрепанный и ужасно грязный. Как выглядела она сама, Ася даже знать не хотела, да и в логове бандитов зеркал не было.
Она вышла в какое-то поле и двинулась вперед, утопая в снегу почти по колено. Впереди виднелся негустой лесок, но не наблюдалось ни одного здания и ни одного человека.
«Хорошее место выбрали для злодеяний... ни души. А если я не найду никого, пройдя много километров? – подумала она и тут же прогнала черные мысли прочь. – У меня все равно нет выхода. Если бы я осталась, мы бы замерзли, или умерли бы от голода, или снова дождались бы эту банду. А если я выйду на людей, то спасу и себя, и Никиту. Другого пути у нас нет, поэтому я должна идти».