Black & Red
Шрифт:
О крахе семейной жизни Гая она и не подозревала. Они вообще не встречались с того памятного дня. Правда, времени с тех пор прошло совсем немного.
И вот после допроса в милиции, продолжавшегося очень-очень долго, Гай приехал к ней. Он проследовал за Оксаной до самого дома, наблюдал, как она высаживала дочку, как забрала портфель, как набирала код в подъезде. Он дал ей еще четверть часа разобраться с домашними делами, а потом позвонил с мобильного. Тон Оксаны, когда она узнала, кто звонит, сказал ему многое, если не все.
– А я у твоего дома. Здравствуй.
– А я… я сейчас не могу, мы недавно приехали из школы, не сейчас… потом, позже…
Сидя за рулем джипа, он заметил, что она вышла из подъезда с опаской, робко, но двор окинула взглядом с таким нетерпением, с такой надеждой: где же? Ну, где же?
Он вышел из машины, но подходить не стал, ждал, когда она подойдет сама. Это было что-то вроде дрессировки. В прошлый раз он показывал ей себя, а теперь… ну, теперь настал ее черед.
Оксана не узнавала сама себя: после звонка она металась по квартире как угорелая, красилась, кричала дочери: пообедаешь и садись за уроки! Кричала матери (теще Жуковского): мама, покорми ее, мне некогда, мне срочно надо уехать…
– А где же шляпка? Красная шляпка? – спросил Гай таким добрым, таким дурацким, таким товарищеским, таким сказочно-волчьим тоном, что она сразу же улыбнулась ему в ответ. Достала из сумки смятую красную шапочку и…
В салоне джипа он набросился на нее, как голодный зверь. Впился в губы, рванул кофточку на груди, задыхаясь от страсти, неся полную околесицу, жаркую, как лава, где «люблю», «не могу жить без тебя» чередовались с матом, с похабщиной, с полным бредом – лирическим в своем непотребстве.
Она только взвизгивала тихо, совсем по-собачьи, умоляюще: «Не здесь, только не здесь, Гай, я прошу… увези меня…»
Он не стал опускаться до банальной гостиницы и к себе – в пустую квартиру, хозяйка которой гостила в камере Матросской Тишины, – тоже не повез.
Он привез ее в Битцевский парк. Нет, конечно же, в лес. Съехал с аллеи, загнал джип в чащу у дохлой речушки, где когда-то в прошлом нашли самую первую жертву так называемого битцевского маньяка.
Был прозрачный сентябрьский вечер. Нити паутины сияли на солнце, дрожали, и желтизна была еще в новинку сочной зеленой листве. И здесь, в лесу, ему было уже не до смеха, как там, в кабинете розыска. Тут он мог сделать с ней что угодно, ПРИЧИНИТЬ ТОТ САМЫЙ ВРЕД, которого так страшился и о котором рассказывал психотерапевту. Он мог сделать все – и никто бы не догадался, никто бы не заподозрил. И концов бы даже не нашли много лет, как тогда, когда все искали тщетно, тупо искали битцевского маньяка.
Но ради любви он не мог причинить ей вреда.
Ради любви…
А может, все дело было в смешной красной шляпке из магазина «Zara»?..
Глава 30
Половина пути
Слухи распространяются с чудовищной силой, как вирус. Но на этот раз это был не слух, а точная информация. Игорь Деметриос узнал ее по телефону от следователя прокуратуры, который всего три дня назад беседовал с ним об ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ЭТОГО ЗАПУТАННОГО ДЕЛА. Но тогда ТЕ обстоятельства еще не были ЭТИМИ обстоятельствами, и та беседа была больше похожа на допрос, несмотря на то, что следователь прокуратуры давно был знаком с Деметриосом и даже несколько раз приглашал его «в процесс» в качестве консультанта-эксперта.
Сейчас же следователь просто позвонил по телефону и сказал: так и так, дружище, вот такие дела у нас, такие пироги, и ваша мудрая консультация снова нужна. Закончив разговор, Деметриос вышел в приемную и по испуганному
В этот день, точнее, вечер Игорь Деметриос крепко выпил в баре на Новом Арбате. Потом зашел в игорный клуб. А ночью ему приснился сон.
Сердце колотится у него в груди. А сам он осторожно и ловко ползет по стеклянной отвесной стене «Swiss-otel», похожего на торчащий из многострадального чрева столицы член с набалдашником. Черны небеса, и бездна полна огней, ветер свистит в ушах. Не сорваться ему помогает надежное альпинистское оборудование. На крыше он оставляет его, извлекает из кармана что-то крохотное и мятое. И ждет, когда это расправится, увеличится в объеме, примет нужную форму. Он ждет, ощущая себя могущественным и грозным и чертовски сексуальным в облегающем черном комбинезоне. Крохотное и мятое становится большим автоматически надувающимся раскрывающимся презервати… дельтапланом. И на этом аппарате так приятно взлететь с ублюдочной крыши.
Бесшумный полет…
Кто не летал во сне – тот не поймет…
А впереди – Темза, мост Ватерлоо, Нил священный, кремлевские башни, рубиновые звезды и снова бездна полна огней. И вновь ветер свистит в ушах. А в сердце приказ: ты должен выполнить задание, ты – чертов барабанщик…
Дельтаплан остается на крыше Большого Кремлевского дворца, к окну надо спуститься на крепкой веревке. И вот уже залы, залы, залы, а вот и та самая спальня, где спал Бонапарт. Кровать под балдахином, там и сейчас кто-то лежит. Кто-то… в этом и состоит задание, приказ… Не видя себя со стороны (видеть означает признаки шизофрении), но ощущая, Деметриос бесшумно подходит (скользкий паркет, мягкий ковер), откидывает одеяло и… находит в кровати французского президента. Треуголка рядом на подушке. «Марсельеза» – труба архангела: «Отречемся от старого ми-и-и-ра…»
Провал операции.
ПРОВАЛ????
«Сегодня начинается официальный визит президента Франции Николя Саркози в нашу страну…»
Радиочасы, будильник включился, как «Сити-FM», а может, как «Эхо Москвы» или как «Радио-дурь» – черт их разберет в этот ранний час.
Деметриос сел, потянулся за сигаретой. Провал… Это было во сне, идиотский сон.
«В Кремле сегодня состоится заседание Совета безопасности, на котором будут обсуждаться проблемы оборонного комплекса. Все больше подтверждений находится тому, что на должность вице-премьера, курирующего вопросы оборонного комплекса и новейших военных технологий, будет назначен Алексей Жуковский, который до этого успешно возглавлял…»
Деметриос выключил радиочасы. Сны… Странно, что на свои собственные сны у него никогда не хватало времени, чтобы толком в них разобраться.
На пять часов вечера у него был назначен новый совместный сеанс. И весь день он томился ожиданием, терялся в догадках: явится ли на этот сеанс после всего, что случилось, Гай. Явится ли Ермаков, ведь, по информации следователя, он тоже принимал в этих последних событиях самое активное участие – фактически это он задержал жену Гая…
С трех он закрылся в своем кабинете. И намеренно не выходил в приемную, даже когда внизу звенел звонок. В приемной суетилась секретарша Ираида Викторовна. И вот без четверти пять она заглянула к нему: