Благая экономика государства социальной сраведливости
Шрифт:
В-пятых, можно привести еще множество примеров лживо позитивных эффектов рыночной экономики такого типа. Но важно здесь осознать, что корпоративизм, обеспечив внутреннюю борьбу на рынке за лидирующие позиции в объемах поставки, лишил этот рынок самого главного атрибута рыночной экономики – реальной ценовой конкуренции.
Рынок стогнировался, производства перешли от конкурентной политики ценообразования к планово-инфляционной политике. При этом, инфляция здесь не причина такого расчета, выраженная в соразмерном ежегодном увеличении стоимости с целью сохранения достаточного уровня добавленной стоимости, а последствие такой политики.
Корпорации действуют по принципу – сильные скупают сильных. При этом, те сильные, которых скупают, от
В руках корпораций сосредоточена большая часть мировых средств. И в большей части за спиной корпоративизма стоят советы директоров и собственники, которые далеки от производства и являются лишь носителями виртуальных средств. Поэтому, я бы не сравнивал всю эту ситуация с тем, как сильный пожирает сильного. Здесь ближе ситуация при которой выбившийся из сил лев, сваливший буйвола, становится объектом нападения стаи голодных и беспринципных гиен, с которыми не способен справиться. И тут всего два выхода: пасть в схватке с гиенами, либо, взяв свой кусок, оставить дичь им на растерзание. При этом, дичь эта – есть наш с вами народ, есть та реальная экономика, которая является основой стабильности в государстве. И не только экономической, но и политической, и социальной стабильности.
Таким образом, корпоративизм, способствовав, во времена рыночного капитализма, уходу от замкнутой системы производственного цикла в пределах одного собственника производственных мощностей, лишает бизнес самостоятельности и независимости. А соответственно стабильности, которая позволила бы такому производителю занимать лидирующие положения на рынке. В этом была вся суть внедрения капитализма рыночной экономики. Раздробить, ослабить и подчинить. Такое раздробление, под прикрытием положительных эффектов, по сути, стало основой заложенной для зарождения корпоративизма.
Чем корпорация отличается от замкнутого производства? В первую очередь тем, что в корпоративном управлении все замыкает только финансовое управление, что позволяет консолидировать все финансовые потоки и через то, уменьшив реальные затраты, оставить в действии механизм добавочной стоимости на каждом производстве, увеличивая тем самым прибыль.
Во вторых, корпорация зарождается не путем развития и укрепления собственника производственных объектов, а путем их ослабления и приобретения корпоративными управляющими. Если просмотреть статистику, то все собственники корпоративного бизнеса есть выходцы из системы банков и финансовых институтов, которые путем капиталистических и спекулятивных механизмов сделали состояния на деньгах, а не из реального сектора экономики. И соответственно, потом за эти «виртуальные» средства, они приобрели у ослабленных производителей реальные производственные мощности и средства производства, объединив их в одну сеть. Чаще всего, разбросав эту сеть корпоративного производства по различным государствам, дабы еще больше сыграть на возможности обеспечивать добавочную стоимость на каждом этапе.
При этом все финансовое управление, а соответственно и течение средств, происходит через офшорные банки, уменьшая налоговую нагрузку и увеличивая прибыли. Так, по факту, корпоративизм берет с населения свою прибыль, установленную в форме добавочного капитала, то есть берет средства из реальной экономики. При этом налоговые отчисления поступают лишь в части НДФЛ и прочих незначительных налогов, большая же часть средств уходит в офшоры на счета корпорации. Н хуже всего то, что потом эти средства возвращаются опять в реальную экономику государства через систему кредитования бизнеса и инвестирования (оно же приобретение права на прибыль). То есть корпорации продолжают
Государство, при этом, само ставит себя в состояние молчаливого стороннего наблюдателя, позволяя корпоративизму перетечь в еще более зыбкую болотную формацию, из которой потом невозможно будет вырваться человеческой цивилизации. И война между корпорациями за власть и ресурсы перетечет из области кинематографической и литературной фантастики в область реального существования.
Может в такой ситуации радовать лишь одно: Россия пока еще вариться в бульоне рыночного капитализма, при котором корпорации снимают только пенку в экономическом вареве.
Вопрос лишь в том, станет ли лев частнокапиталистических структур продолжать выбиваться из сил, стараясь повалить на лопатки буйвола, пока гиены дожидаются в сторонке, радуясь вкусу крови. Или же на смену такому льву придет социалистический медведь, который будет способен перевести льва в область государственного предпринимательства, обеспечив стабильность и самостоятельность права собственности на товар и право на распределение прибыли и благ общества, разогнав при этом свору гиен.
К слову, медведь уже проснулся. Да, пока не возможно в полном объеме его назвать социалистическим, так как нет в его лапах инструмента, способного усмирить и направить льва в нужное русло, но результат мы видим. При этом, важно понимать не то, что медведь усмиряет льва, а то, что гиены, чуя опасность, кидают на медведя все большие и большие силы шакалов, пытаясь его ослабить.
Думаю не надо объяснять всю использованную мной образность, чтобы представить, кто есть кто. Но все же, очень хочется, чтобы наше государство обрело, наконец тот инструмент и механизм, который обеспечит самостоятельность, независимость и развитие нашего общества не в направлении капиталистического империализма, а в направлении развития региональной экономики государства социальной справедливости.
При капитализме право собственности – это самое священное из прав граждан и даже более важное в некоторых отношениях, чем свобода. И государство, и общество, и индивидуальный собственник стремятся изо всех сил сохранить этот порядок и обеспечить сохранность своего вещного права. Но возможно ли говорить о необходимости сохранении такого права в условии социальной нестабильности и массового обесценивания. Не пора ли перенести приоритеты от права вещного к праву социальному.
Вообще, говоря о праве собственности, необходимо развести эти два понятия: право собственности на товар и право собственности на объекты производства.
Несомненно, товар является собственностью производителя и защищается государством, будь то булка хлеба или квартира. Но вот право собственности на объекты производства – это проявление экспроприации и эксплуатации. Право собственности на производство должно принадлежать только государству, как гаранту экономической стабильности. Лишь через это способна существовать система, не допускающая спекуляции, кризисов производства, нехватки товаров и прочих неблагоприятных проявлений, играющих на нуждах народа и использующих его как инструмент получения выгоды. Разве можно так беззаветно почитать принципы капиталистической собственности, которые способны использовать голод, финансовое рабство, разруху и войну, как инструменты продвижения своего финансового интереса.
Возможно, многие понимают, что необходимы перемены в определении понятия собственности на объекты производства и средства производства, но сегодня право собственности со всех сторон защищено. Проблема в том, что в условиях современного мира нет возможности произвести перераспределение права собственности на объекты производства не иначе как путем силы, что просто не приемлемо в государстве, вставшем на путь развития. Еще раз повторюсь, что развитие не возможно ни каким революционным путем, только путем эволюции и планомерных преобразований, производимых государством.