Благая Весть Курта Хюбнера

Незванов Андрей Семенович

Но, ввиду вечности "Архэ как последовательности", Курту приходится, в конечном итоге, заявить, что...

"...всякое событие этой последовательности существует вечно".

Очевидное противоречие между последовательностью, подразумевающей преходящесть, и вечностью, приводит Курта ко Времени без времени.

Читаем:

"Однако, поскольку архэ, с другой стороны, рисует ход времени, из которого элемент времени не может быть изолирован, то оно должно быть названо временным гештальтом".

Наверное, можно

придумать образ (гештальт), рисующий происходящее во времени: в связи с эволюцией гоминид, например. Есть такой образ, где в ряд выстроены изображения обезьяны, человека прямоходящего, неандертальца и кроманьонца. Тем не менее, образ этот всё же рисует не ход времени, а ход Эволюции во времени, которое представлено шкалой внизу картинки.

Это придуманное человеком равномерное космическое время, на которое он проецирует вехи эволюции, не имеет отношения к собственному времени жизни соответствующих популяций. Из их собственной преходящести и внутренних изменений не может быть выделено равномерное хронометрическое время. Последнее может быть только снаружи приложено к эволюции.

Сознавая это, Хюбнер и придумывает новый термин: "временной гештальт"; чтобы как-то спроецировать собственный ход жизни на механическое время естествознания.

У нас, к счастью нет такой задачи, и потому мы яблоко едим, а не размышляем с умным видом о его красной овальности с целью дать понять роботу, что такое яблоко. Едим и невольно вспоминаем Еву, и с ней - рассказ о Грехопадении первой Пары.

Мы написали слово "Грехопадение" с заглавной буквы. Не случайно, - но потому, что рассматриваем это Со-Бытие как двойное НАЧАЛО: как Архэ всякого человеческого греха, и как начало Истории цивилизации.

Оно еще не есть эпизод Истории: последняя начнется за оградой Рая; не есть происшествие, поскольку не происходит из предыдущего. Со-Бытие Грехопадения есть совместное бытие четырех лиц, чьи взаимоотношения есть Начало мира как общества. Они суть: Бог Отец, Люцифер, Адам и Ева. И бытие это есть общение и отношения. В нём уже присутствует мир в виде запрета Отца, но времени в нем нет.

Даже если бы я был часовщиком, то и тогда не смог бы усмотреть в этом Начале никакого "элемента времени". Адам и Ева были наги, и не носили часов.

Как ни странно, со мной согласна и современная наука. Новейшие исследования позволили физикам заявить, что времени вообще не существует. Это мнение подтверждается Национальным институтом стандартов и технологий. НИСТ - хранитель самых точных в мире атомных часов, по которым сверяются все остальные часы во всём мире. Учёные из НИСТ утверждают, что их сверхточные часы не измеряют время вообще: время определяется отметками на часах.

Иными словами, "ВРЕМЯ" - один из инструментов науки и техники.

И если сохранять философическую веру в Кантовские "априори", то "время" существует только как психическое априори "Человека Разумного".

То есть является категорией исключительно субъективной - в рамках объект-субъектной логики Картезия.

Таким образом, Наука сама установила, время не принадлежит Бытию: оно - в голове стороннего исследователя; ученого, который наблюдает ДВИЖЕНИЕ, и кодирует его с помощью часов. Это позволяет ему описать движение. А лица, их общение и отношения для него, в рамках его науки, попросту не существуют.

Именно это и смущает Хюбнера. Выше мы убедились, что именно односторонность ученого не удовлетворяет Курта. Он настаивает на "двойственности нашей культуры". Он хочет, чтобы для наблюдающего движение ученого начали как-то существовать и лица, рождающие это движение. И он вводит их в научный дискурс через заметку целости движения, неразложимости его по шкале времени. Эту целость Курт не слишком удачно называет "временным гештальтом". Как намек на то, что за наблюдаемым движением стоит что-то ещё.

Таким образом, реконструируя, якобы, "мифическое мышление" древних греков, Курт Хюбнер модернизирует мышление современных западных интеллектуалов путем его "архаизации".

Такая вот диалектика "истины мифа".

С одной стороны, Курт говорит, что...:

"Архэ это повторение некоего прасобытия, вечность которого в настоящем составляет его святость".

Хотя вечность не значит святость. И, - либо повторение, либо вечность; нужно выбрать что-то одно. "Вечность в настоящем" - оксюморон!

С другой стороны, он рисует нам некое "мифическое время":

"Мифическое время является циклическим вследствие этого идентичного повторения событий".

Бытие Архэ есть БЫТИЕ. Оно не может быть представлено повторением во времени. Различение настоящего, прошлого, будущего, здесь неуместно. И Курт это чувствует. Он пишет:

"Строго говоря, разговор об "идентичном повторении" архе содержит в себе некое противоречие...".

Но Курту нужно спроецировать Миф на Разум. Чтобы было о чем порассуждать. Образчик такого рассуждения дает следующая цитата:

"Первый случай мы можем обозначить серией букв ABCDA, а второй - серией букв ABCDAEFGAHIJA. Отдельные буквы символизируют события, а серия букв, по крайней мере частично, как мы еще увидим, обозначает направление времени".

Подобными рассуждениями заполнена оставшаяся часть "Введения".

Цель их обнаруживается в заголовке первого раздела данной Главы:

1. Священное и профанное время

То есть, с помощью "времени" Курт хочет затащить различение священного и профанного, сущее только в культовой практике, в систематическое мышление, которое он на этих страницах конструирует под именем "мифа".