Благие намерения
Шрифт:
Захлопнул дверь и снова повернулся к Андрею.
– Ну так что случилось-то? С машиной что-нибудь?..
– Если бы!
– отозвался тот сквозь зубы.
– Подстрелили нашего Сергея Григорьевича. Прямо в компьютерной… Ногу разворотило… И охранника отметелили… До полусмерти, понял?.. Оба сейчас в больничном комплексе…
– Ну точно - он… - ворчливо заметил тот самый опер, что снимал свидетельские показания с Колодникова в райотделе милиции.
– Я смотрю, без вас, Алексей Петрович, ни одна разборка
Обе двери в компьютерную были распахнуты настежь: цельнометаллическая - наружу, решетчатая - вовнутрь. Колодников сделал над собой усилие и под внимательным взглядом оперуполномоченного переступил железный порожек… Подозревает… Конечно, подозревает - вон как уставился!.. Главное - провести подозреваемого мимо трупа… Если раны начнут кровоточить - значит убийца… Или еще кусок раскаленного железа в руку… Раз заорал - стало быть, виноват…
Пострадавших в компьютерной, слава Богу, Колодников не увидел. Ну правильно, их же обоих сразу увезли на комплекс… Может, еще выкарабкаются?.. Опрокинутый стул и отлетевшая на метр плоская квадратная подушечка были в липких пятнах подсыхающей крови. Вот тебе и Сергей Григорьевич, вот тебе и замполит… Перенести усы на место бровей - вылитый Леонид Ильич Брежнев в молодости… «А вот еще был случай: сапогами напалм тушили…» - вкусно выговаривая слова, произнес в голове Колодникова знакомый баритон… И мужик-то ведь, главное, неплохой… Баритон зазвучал снова, снисходительно, с барственной ленцой: «Нет, надо тебя поощрить! Вот только разберусь с финансами - и тут же поощрю…»
Еще одна липкая лужица лоснилась на полу между столом и дверью. А это уже, наверное, из охранника натекло… Ну, из того, из слоноподобного… Обоих нашли в компьютерной… Говорил же, чтобы и компьютерную освятили!..
Колодникова даже удивило, с каким циничным безразличием, а то и с юмором он отмечает все эти страшные подробности. То ли одеревенел, то ли уже успел очерстветь, привыкнуть…
Кроме опера, в подвале присутствовали очередной незнакомец в штатском и оба унылых труженика, сильно бледные и растерянные. «Слаб народ…» - с машинальным злорадством подумал Алексей. Нет, не подумал - подумалось…
– Осмотрите помещение, - велел оперуполномоченный.
– Только внимательно… Все на месте? Ничего не пропало?
Сторонясь кровавых пятен, Колодников медленно обошел застенок. Повернулся к оперу.
– Н-нет… Ничего…
– Ключ от помещения?
Алексей взглянул на край стола. Ключ по-прежнему лежал все там же, на бракованном оттиске рекламной листовки.
– Вот он лежит…
– Именно так, как вы его вчера оставили?
– Да…
Опер коротко взглянул на незнакомца. Тот немедленно взял листовку за краешек и отправил в целлофановый пакет вместе с ключом. «Отпечатки пальцев снимать будут… - с некоторым испугом сообразил Алексей.
– С рюмки уже, наверное, сняли…»
– Ну, что ж, Алексей Петрович… - задумчиво молвил опер, с интересом разглядывая Колодникова.
– Пойдем поговорим. А то что-то давно не видались…
За волнистыми зеленоватыми стеклами кабинетика смутно сиял погожий апрельский денек (Елки-палки! Сегодня же первое апреля! Ничего себе шуточки!..) да проплывало время
До революции в этом кабинетике занимались любовью. Потом свергли царя и занялись кое-чем другим. В условиях полной звукоизоляции… Потом перестали пытать и, надо полагать, снова ударились в разврат, поскольку особнячок стал гостиницей МВД… Все возвращается на круги своя… Теперь вот в том же самом кабинетике допрашивали Алексея Колодникова.
– Я вообще не понимаю, что происходит!..
– однообразно жаловался Алексей, протирая очки.
– Да все вы понимаете… - со скукой возражал ему опер, которого, как наконец выяснилось, звали Геннадием Степановичем.
– Не маленький… Происходит разборка. Причем такая, каких у нас в городе пока еще не было… Группировка Архитектора расправляется с группировкой Полтины. Чего тут не понять?
– Да, но… я-то тут при чем?
– А вот это как раз то, что мы и хотим выяснить, - не разжимая зубов, сказал опер.
– Ну сам смотри!.. Что ни стрясется - везде рядом Алексей Петрович Колодников… С Полтиной вы давно друг друга знали?
– Да вообще не знаком!
– То есть в ночь с тридцатого на тридцать первое вы со Скуржавым поминали совершенно не знакомого вам человека?
Алексею захотелось закрыть глаза, лечь на пол и тихонько завыть. Какая же сволочь стукнула?.. Борька?.. Да конечно же!.. Вот тварь!..
Проклятье! Губы пересохли… Главное - не облизывать!.. Все изобличенные преступники только и делают, что облизывают пересохшие губы…
– Шел с работы… - хрипло сказал Алексей.
– В арке меня остановили, велели помянуть… Не отказываться же! Я ж не самоубийца… Да я вообще понятия не имел, что это Скуржавый! Имени такого не знал!.. Мне уж потом сказали, как его зовут…
– Кто сказал?
Губы все-таки пришлось облизнуть. Первым при Колодникове Скуржавого упомянул Димка…
– Н-не помню… Кажется, кто-то во дворе… На следующий день…
– Директорам вы вчера все это рассказывали по-другому…
Б-бли-ин!.. Он же еще перед советом директоров вчера хвост распустил… Идиот!..
Алексей снял очки и, плотно зажмурившись, долго мял двумя пальцами переносицу.
– Ну, приврал… - с отвращением к самому себе, выдавил он.
– Цену хотел набить…
– Выпили вчера много?
– неожиданно спросил опер.
– Где?
– Наверху. С директорами.
– Н-нет… Стопки две, три…
– Вообще часто с ними выпиваете?
– Н-ну… когда пригласят…
– И часто приглашают?
– Да не так чтобы…
– А напарников ваших не приглашали ни разу… - Опер Геннадий Степанович смотрел на Алексея, и глаза у него были совершенно пустые.
– Странно, правда? То с директорами, то со Скуржавым… Непростой ты человек, Алексей Петрович!..
Колодников заставил себя криво и широко усмехнуться.
– Подозреваете, что это я их всех на тот свет отправил?
– Нет, - резко сказал опер.
– Я просто хочу знать, почему ты все время врешь. Почему ты нам, Алексей Петрович, постоянно морочишь голову? Ведь дважды уже пытался ввести в заблуждение… Дважды!
Колодникову стало вдруг все равно. Достань сейчас Геннадий Степанович наручники - дал бы себя сковать, даже не сопротивляясь.
– А во второй раз - когда?..
– тупо и безразлично спросил он.