Благие знамения (Добрые предзнаменования)
Шрифт:
Она ездила на пыльном кирпично-красном грузовике, битком набитом разнообразным оружием, и с невероятной ловкостью пересекала на нем любые границы мира. Сейчас она держала путь в одну из стран Западной Африки, где как раз началась небольшая заварушка, которая благодаря доставленному грузу имела шансы перерасти в серьезную гражданскую войну. Но, к сожалению, грузовик сломался, и даже ее способностей не хватало для устранения поломки.
Хотя она отлично разбиралась в современной технике.
Поломка произошла в самом центре города. [42] А именно
42
Формально — города. На самом деле это был населенный пункт размером со среднюю английскую деревню или, в американских единицах измерения, с небольшой торговый центр.
Багряна изнывала от жары. Она зевнула, оставила бесполезный грузовик на пыльной улице и, обмахиваясь широкополой шляпой, зашла в бар.
Купив банку пива, одним махом осушила ее и улыбнулась бармену.
— Мне нужно починить свой грузовик, — сказала она. — С кем тут можно об этом потолковать?
Бармен ответил ей ослепительной, белозубой и почти безбрежной улыбкой. Его впечатлило то, как она обошлась с пивом.
— Только Натан, мисс. Но Натан поехал в Каоунду, проведать ферму тестя.
Багряна заказала еще пива.
— Значит, только Натан… И когда же он вернется?
— Может, на той неделе. А может, и через две, милая леди. Ха, этот Натан тот еще лодырь. — Бармен подался вперед. — А вы путешествуете одна, мисс? — спросил он.
— Да.
— Опасно. Нынче на дорогах всякий народец встречается. Нехороший. Не из местных, конечно, — быстро добавил он.
Багряна приподняла изящную бровь.
Несмотря на жару, бармен поежился.
— Благодарю за предупреждение, — промурлыкала Багряна. Подобное тихое урчание могло бы доноситься из высокой травы, где притаился, поджидая молодую и нежную добычу, некто, заметный лишь по подергиванию кончиков ушей.
Она небрежно коснулась своей шляпы и не спеша вышла на улицу.
Нещадно палило жаркое африканское солнце; грузовик Багряны, набитый огнестрельным оружием, боеприпасами и пехотными минами, неподвижно стоял посреди улицы.
Багряна задумчиво посмотрела на него.
На крыше восседал стервятник. Он путешествовал с Багряной уже три сотни миль. Птица тихонько рыгала.
Багряна окинула улицу взглядом. На углу болтали две женщины; усталый торговец, отмахиваясь от мух, сидел перед кучей разноцветных горлянок; стайка детей лениво играла в пыли.
— Какого черта, — негромко сказала она. — Иногда и отдохнуть не мешает.
Дело было в среду.
К пятнице город объявили закрытой зоной.
К следующему вторнику экономика Камболаленда была разрушена, погибло двадцать тысяч человек (включая бармена,
Багряна уезжала из страны на последнем поезде. Пора браться за что-то новое, думала она. Заниматься оружием ей уже чертовски надоело. Хотелось перемен. Чего-то более перспективного. Скажем, она неплохо смотрелась бы в роли журналистки, спецкора какой-нибудь газеты. Чем не вариант? Обмахиваясь шляпой, она сидела, скрестив длинные ноги.
В конце вагона начиналась потасовка. Багряна усмехнулась. Люди постоянно дрались из-за нее или вокруг нее. Как это мило, право же.
Мистер Соболь — черноволосый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой — только что решил организовать корпорацию.
Он выпивал со своей бухгалтершей.
— Ну, как наши успехи, Фрэнни? — спросил он.
— Продано уже двенадцать миллионов экземпляров. Представляешь?
Они сидели в ресторане под названием «Три шестерки» [43] на верхнем этаже дома номер 666 по Пятой авеню. Это слегка забавляло Соболя. Из окон ресторана открывался вид на весь Нью-Йорк, а по ночам весь Нью-Йорк видел огромные красные цифры 666, украшавшие все четыре стороны здания. Конечно, это был всего лишь номер дома. Начни считать и рано или поздно дойдешь до этого числа. Но все равно забавно.
43
И название ресторана, и его адрес подлинны ( Примечание редактора).
Соболь и его бухгалтер только что вышли из маленького, дорогого и ужасно престижного ресторана в Гринвич-виллидж, где подавали исключительно новомодные французские блюда с пониженной калорийностью — скажем, стручок фасоли, горошинку и пару волокон куриной грудки, красиво разложенные на квадратной фарфоровой тарелке.
Соболь изобрел эту моду, когда последний раз был в Париже.
Его спутница расправилась со своим мясом и двойной порцией овощей меньше чем за пятьдесят секунд и остальное время трапезы уныло разглядывала опустевшую тарелку, столовые приборы, а порой и сидевших за соседними столиками едоков, причем, судя по лицу, ей хотелось попробовать их на вкус — как оно, собственно говоря, и было. И это также чрезвычайно забавляло Соболя.
Он повертел в руках бокал с «Перье».
— Уже двенадцать миллионов, значит. Что ж, довольно прилично.
— Просто здорово.
— Итак, корпорация. Пора всерьез браться за дело. Начнем с Калифорнии, я полагаю. Мне нужны фабрики, рестораны и все такое прочее. Издательские игры тоже продолжим, но настало время поставить все на широкую ногу. Согласна?
Фрэнни кивнула.
— Звучит неплохо. Нам нужно…
Ее прервал скелет. Скелет в платье от Диора, с загорелой кожей, туго обтягивающей череп. У скелета были белокурые волосы и ярко накрашенные губы; завидев его, любая мать шепотом заметила бы своему чаду: «Посмотри, во что ты превратишься, если не будешь есть овощи». В общем, эта особа выглядела как гламурный плакат «Помогите голодающим».