Благими намерениями
Шрифт:
Завыв, выпустил оружие и ухватился за лицо Гац. Из-под его пальцев потекли, падая частыми каплями на серое месиво, бывшее еще недавно белым снегом, алые струйки.
— Василь! — Максим Сигизмундович метнулся к нему, но его тут же вжал в землю, прямо впечатав лицом в грязь, Денис.
— Куда, мать твою! — рыкнул он доктору. — Убьют ведь!
Рыкнул и, оставив доктора, снова принялся стрелять в приближающихся врагов.
— Худо дело, — покачал головой Дронов, меняя очередной диск. — Еще чуть подойдут — гранатами закидают!
— Это если не перестреляют раньше, — усмехнулся Денис, выстрелив в подставившегося немца, и удовлетворенно
— Хрен им! — сплюнул я. — Пока дохлого Коха не увидим — помирать запрещаю!
— Есть, товарищ командир! — улыбнулся Дронов и снова припал к своему пулемету.
Наконец, словно услышав мои безмолвные молитвы, опомнились Жучков, Крышневский и Новак. Ребята, которые залегли по другую сторону дороги, поняли, что все пошло не совсем так, как предполагалось, и ждать больше нельзя. Разом застрекотали оба их пулемета, тут же к ним присоединился автомат. Не прошло и минуты, как нас перестали обстреливать хотя бы с дороги. Надеюсь, нашим удалось перебить спрятавшихся за машинами немцев, и затяжной перестрелки не получится.
Застрекотал, приближаясь, мотор мотоцикла. Пусть немного помешкав, но передовое охранение возвращается, чтобы принять участие в бою. Ну да, прощелкали засаду — теперь постараются искупить, хотя им вряд ли при любом исходе простят. Резко развернувшись на звук мотоциклетных моторов, Шпажкин выпустил длинную очередь из подаренного подпольщиками ППД по приближающемуся мотоциклу. Затем — еще одну. Мотоцикл вильнул и, задрав к небу коляску, перевернулся, придавив водителя. Дронов, удовлетворившись наконец изрешеченным днищем «мерседеса» Коха, разрядил остатки диска еще по двум мотоциклам, приближающимся с другой стороны. Попал или нет — я не увидел. Меня в этот момент отвлекла пуля, взрывшая землю прямо перед самым носом. Однако Денис спокойно снял опустошенный диск и, аккуратно положив его перед собой, поставил на место новый.
— Машина! — крикнул я во всю мощь легких, пытаясь перекричать шум перестрелки и надеясь, что хоть кто-то с той стороны дороги меня услышит. — Проверьте машину!
Очередь, выпущенная из пулемета на «ханомаге», просвистела над самой головой, обдав затылок холодным ветерком смерти. Обозлившись, я ответил длинной очередью, снова опустошившей магазин. Правда, целился не в броневик — даже покрытый пеленой ярости разум понимает, что девять миллиметров броню не пробьют. Один из немцев, неосторожно высунувшийся из-под прикрытия, упал в снег. Получай, сука! Губы растянулись в улыбке, больше похожей на звериный оскал, но эта улыбка быстро исчезла. Если что-то не придумаем с «ханомагом», то под его прикрытием немцы очень скоро подойдут на расстояние броска гранаты и тогда… И остается еще этот гребаный гауляйтер, который неизвестно, подох или нет!
Бронетранспортер уже всего в тридцати метрах. Сколько еще осталось? Немцы свои «колотушки» далеко бросают… Вот-вот накроют! Огрызаться огнем стало все сложнее — пулемет «ханомага» бьет все точнее, укладывая дорожки из снежных фонтанчиков все ближе и ближе. Снова засверкали вспышки выстрелов с дороги. Я выпустил короткую очередь по этим вспышкам, но тут же заметил, что это бьют не по нам. Наши! Ребята, разобравшись со «своими» Гансами, укрылись на их местах, и немцы, наступающие на нас, оказались зажаты с обеих сторон. Один за другим умолкают стволы тех немцев, которые издалека прикрывали наступление на наш курганчик. Но вот враг опомнился. От машин начали сыпаться искры, высеченные попаданиями
— Надо что-то с броневиком делать. — Я повернулся к Дронову.
Арсений не ответил. Он лежал, уткнувшись лицом в приклад своего ДП, задравшего дымящийся ствол к небу.
— Дронов! — Я подполз к нему и потряс за плечо. — Сеня!
Мертв… а я ведь даже не заметил, как замолчал его пулемет!
Выругавшись, я отложил в сторону автомат и взялся за ДП.
— Командир! — Денис дотронулся до моего бока, едва я успел взять на прицел пригнувшуюся фигурку немца. «Ду-ду-ду-ду-ду-ду…» — и немец упал и больше не шевелился.
— Чего тебе? — Не оборачиваясь, я выискиваю новую цель.
Одновременно замечаю, что с дороги по немцам стреляет уже лишь один ствол. А где остальные? Перезаряжаются? Или… Кто на этот раз? Уже потеряли Дронова и Гаца. И еще двоих… Якоба? Августина? Авдея? Пусть он и пробыл в нашем отряде всего несколько дней, но — это мой боец.
— Отходить надо, командир. — Шпажкин кивнул на бронетранспортер. — Еще чуть-чуть…
— А то я не знаю! — огрызнулся я, пуская новую очередь. Боек щелкнул, показывая, что диск пуст. Я отбросил пулемет и снова взялся за МП. — Куда ты, бля, уйдешь? По степи, под пулеметом?
Черная точка взмыла в небо из-за бронетранспортера.
— Граната! — среагировал я.
Судя по траектории полета, «колотушка» брошена скорее наудачу — явно не долетит. Я вжался в землю, прикрываясь верхушкой курганчика. Не долетит, но может все же зацепить близким взрывом. Остальные, прекратив стрельбу, поступили так же. Почти все… Услышав мой крик, Максим Сигизмундович, испуганно вскрикнув, вскочил на ноги и попытался убежать подальше от покатившейся по склону курганчика, с противоположной стороны от нас, гранаты.
— Куда! — заорал я. — Лож…
Но доктор уже падает. Ватник на его спине встопорщился бело-кровавыми клочьями ваты — практически одновременно Максима Сигизмундовича прошили три пули.
— …ись, — закончил я шепотом и покачал головой.
Грохнул взрыв, от которого чуть содрогнулся наш курганчик. Снова с неба посыпался дождь из грязи. Прогоняя звон в ушах, я снова принялся посылать короткие очереди в сторону немцев. Еще одна фигурка упала… Рядом рокочет ППД Шпажкина. Свист пуль, грохот выстрелов, звон падающих гильз… Перезарядиться… «Та-та-та-та!» — очередь ушла в небо из-за того, что я дернулся от просвистевших всего в каких-то сантиметрах над головой пуль. Автомат Дениса замолчал. Перезаряжается? Взгляд, брошенный в сторону товарища, впечатал в мозг его образ — Шпажкин лежит на боку, а снег под его головой стремительно наливается алым… Я остался один.
— Суки! — прошипел я, опустошая магазин. Остался еще один. Последний…
Быстрый взгляд из-за гребня курганчика показал, что немцы уже совсем близко. Слишком близко… Дрожащими скорее от напряжения, чем от страха руками я нашарил в подсумке гранату, матеря себя за то, что не догадался выложить гранаты раньше, до начала боя. Зашипел запал «яйца». Бросая гранату, я заметил, как на дороге, рядом с одной из машин, покачиваясь, выросла чья-то фигура. Немец? Нет, кто-то из наших! Он сделал неуверенный шаг к машине Коха. Еще один… Взмахнул рукой и снова упал на колени. Прямо в обращенную к небу распахнутую дверь «мерседеса», как баскетбольный мяч в корзину, влетела черная точка.