Благочестивые вдовы
Шрифт:
Мы молча переглянулись: так что ж мы сидим! Пусть на кухне дармштадтской коммуны тепло и уютно, но Эрик знает ее адрес! И это – ее главный недостаток.
12
Иногда заметно, что и у Коры сердце не камень.
В Дармштадте ловить больше нечего – было решено переехать во Франкфурт, в какую-нибудь приличную гостиницу. Подыскать временный приют – апартаменты на четверых с гаражом или же два двухместных номера-люкс, как получится – Кора поручила мне.
– Можешь не стесняться в средствах.
Отсутствовала Кора около часа – вернулась в новом элегантном плаще, нагруженная подарками: букет орхидей для Катрин, для меня – первоклассные ременные сандалии. Видимо, увидев на мне поношенные шлепки этнографини, Кора испытала культурный шок белого человека и захотела приобщить меня к цивилизации. Пу получила целый походный набор: нижнее белье, пижаму, футболку, платьице – готова спорить, что из детского отдела, – еще дорожную сумку и набор туалетных принадлежностей.
Королевские апартаменты нас ждали, я собрала чемоданы – мой и по-прежнему бессильной Катрин, потом написала прощальное письмецо Энди. И Кора черкнула записку для Феликса, из которой нельзя было понять ничего, только то, что мы живы-здоровы, но вот едем ли в Италию или еще куда-то и где нас искать – это уж извините!
«Катрин нашлась, она с нами, не беспокойтесь. Всем привет. Целую». Кора поставила точку, и мы потащили вещи в машину.
Больше всех суетилась я: в любой момент мог появиться Энди и встать над душой немым укором.
Катрин до слез тронул букет венериных башмачков:
– Откуда ты знаешь, что я люблю орхидеи?
– Как художница, я всегда подмечаю детали, – проникновенно ответила Кора, уверенной рукой держа руль и следя за дорогой. – Еще тогда, впервые попав в Дармштадт, я обратила внимание на твои орхидеи.
Прямо как жених на смотринах! Я почувствовала укол ревности, но меня отвлекли проблемы поважнее: мы подъезжали к городу.
– Как мы объясним в гостинице, что Пу без документов?
Мои опасения оказались совершенно излишними. Формальности регистрации – не преграда для Коры, ее наглость границ не знает. Она положила на стойку администратора только один паспорт, свой, вписала в анкету флорентийский адрес, спесиво надула губы, заявив, что все просьбы и пожелания свиты – она кивнула на нас, столпившихся с чемоданами позади нее – идут на ее счет. Дама-администратор лебезила перед гостьей просто неприлично, а молодой портье, которому Кора, не сходя с места, а лишь повернувшись сильным грациозным телом, бросила ключи от машины, смотрел на нашу светскую львицу как на восьмое чудо света. В общем, Кора наконец-то наслаждалась достойным ее сервисом: по-хозяйски делала распоряжения насчет багажа, царственно раздавала чаевые… И весь персонал в нее влюбился.
Пу, как вышколенная прислуга, сразу же взялась распаковывать чемоданы. Развесила все по шкафам, разложила по полочкам, рассовала по тумбочкам, открыла окна. Потом села в углу, сложив руки на коленях.
Немного удивленная молчаливой тщательностью
– Прежде чем твои мозги выключатся окончательно, нужно договорить о делах… Эти бандиты вряд ли найдут нас в гостинице, но мы ведь не можем прятаться здесь вечно.
– Само собой, – кивнула я.
Она продолжала:
– Пока мы в надежном форте, стоит наметить план битвы и напасть первыми! Когда все будет кончено, Катрин может опять переселяться в Вест-Энд и спокойно учительствовать в своем университете. Но куда же денется Пу? Надо подумать, может, поживет с Катрин? В любом случае им нельзя пропадать, если хотят вступить в права наследования как добропорядочные вдовы.
– Ясное дело.
Но Кора еще не закончила:
– И если ты не собираешься дальше возиться с твоими новыми подружками, то я предлагаю вернуться во Флоренцию и найти нашей энергии более достойное применение. Иногда неплохо побыть Робин Гудом, но все же это не должно войти в привычку…
Заседание штаба в ванной кончилось тем, что мы решили завтра оставить малышей нежиться в перинках и вдвоем подкараулить господ Гилтера и Шнайдера в утренних сумерках у беговой дорожки и, при известном везении, напасть из засады.
Покончив с делами, мы заказали легкий ужин в номер и развалились на необъятных кроватях. По телевизору шел какой-то фильм с катастрофами: к Земле летел булыжник, население нервничало.
Вставать ни свет ни заря без привычки – сущее мучение. Но если Кора что задумала, то уже не отступит. В пять она меня безжалостно разбудила:
– Рога трубят! Вставай, Майя, кофе для бравого охотника – только после гона!
Стеная, я выползла из-под одеяла, завистливо глядя на мирно спящих заказчиц убийства. Они-то сегодня рук не запачкают.
Благодаря объяснениям Катрин и карте города мы быстро нашли Уферштрассе, и я узнала место: буквально за поворотом дачка Копенфельдов, где меня покусал злобный хорек.
Кора решительно кралась к стоянке, я тащилась следом.
В этот ранний час на набережной не было ни души, лишь однажды мимо нас проехал небритый велосипедист, чем-то очень недовольный, должно быть, слишком ранним часом, за ним, тяжело дыша, трусила ухоженная овчарка. Холодный липкий туман тянулся с Майна, и я мерзла, хотя и выпросила у Коры ее новый плащ. Пролетела чайка, тревожно прокричала над нами простуженным голосом, призывая одуматься.
– Ты приросла там? Эй, не спать! – тормошила меня Кора. – Из нас, конечно, получился бы чудный скульптурный ансамбль, но мы пришли вовсе не парк собой украшать! Давай поищем, где спрятаться.
За кустами нашлось отличное укромное местечко, но на сырую землю, от которой тянуло могильным холодом, не присядешь, и я переминалась с ноги на ногу и уже жалела, что ввязалась в эту авантюру. Кора взглянула на меня:
– Не делай такое лицо, словно тебя пучит! Ранняя пташка склюет букашку!