Благодать
Шрифт:
В тот миг, когда произносит это, осознаёт она, что сделала – пальцами к плоти, холодный выпот его кожи.
Она заговорила и прикоснулась к нему как женщина.
Мгновенье ширится, словно время способно расступиться вокруг ее разбухающего ужаса. Саундпост отдергивает запястье, прижимает его к бедру, а она отвертывается, чтобы скрыть свое рдение. Слышит, как ржет Колли, ждет, что Саундпост как-нибудь на нее накинется. Думает, как оно вообще могло случиться, вот сейчас? Надо было утягивать грудь, чтоб уж наверняка. А теперь ты себя выдала.
Она слышит цок большим пальцем и щелчок карманных часов Саундпоста.
Пять минут, говорит он. Пять минут у него есть, и не более.
Колли говорит, ты
Они стоят настороже к любому движению, вперяются в простор. Коровы помыкивают в своих беспечных беседах. Саундпосту неймется.
Колли желает знать, как могут наброситься скотокрады: все разом или станут тишком уводить коров одну за…
И тут она видит Клэктона. Он размером с муравья, преодолевает адские пол-акра, пока не приближается к ним, дремотный с виду и слегка пригнувшийся, ружье несет легко. Мальчишки с ним нет. Когда подходит к стаду, глаза его видят лишь некую сокровенную тьму.
Саундпост спрашивает, ну и что же? Что там?
Клэктон словно б заразился от мальчика его беззвучием. Не дает ответа. Проводит трясущейся рукой по волосам и, крякнув, приводит стадо в движение, топает вперед, обмякнув плечами. Она видит, как рука его забирается под пальто и извлекает бутылку джина.
Хе! говорит Колли. Вот, значит, что он добывал в Петтиго.
Она смотрит, как Клэктон заливает себе рот, и ум ее наполняется виденьями – та хижина и что в ней было. Врата в сам ад и всякое зло, говорит Колли. И Клэктон лицом к лицу с лукавым.
Ловит себя на том, что идет с ним рядом, знает, что ему нужно утешенье. Наблюдает за тем, как он крепко держит бутылку за горло, как вдруг выхлебывает половину. Украдкой косится на него и видит, что он плачет.
Тепло этого весеннего вечера – как будто лето пришло, думает она. Кварц в каждой каменной стенке сверкает, словно золото под солнцем. У них с Колли спор о весе души. Тяжелей ли душа у коровы.
Необязательно, говорит Колли. Человечья душа сложней, полна печали, и гнева, и виноватости, и всякого прочего, отчего люди озлобляются, тогда как душа коровы никакого веса не имеет: если весь день жевать траву, от нее просто наполняешься горячим воздухом… а вместе с тем лошадь – другое…
Клэктон вдруг садится на обочину и валится вперед. Она повертывается и кричит стаду, чтоб остановилось. Уилсон ревет приказы псам.
Она вглядывается в Клэктона и думает, что он умер.
Колли говорит, этот мальчонок-бесенок его заколдовал.
Саундпост бросает единственный взгляд и тотчас говорит, этот человек пьян, как мертвый мул. Милуй! Ну и глупец. Забросьте его на вьючное животное.
Уилсон хватает Клэктонову пустую бутылку из-под джина и закидывает ее высоко в поле, та на миг вбирает в себя солнце. Затем они подымают Клэктона и навешивают его поверх вьюков мула, тот жалуется громким своим кличем.
Колли говорит, у Клэктона этого уж точно лишайка.
Саундпост трясет пальцем, показывая на дорогу, велит вести стадо вплоть до стоянки. Просто иди примерно туда, говорит он. Вскоре она забывает обо всех передрягах того дня. Садящееся солнце разбрасывает лампады золота, и все окружено нимбами в том свете, что кажется зачарованным своим же великолепием. Ей радостно и счастливо, она постепенно ощущает в себе некую новую силу.
Думает, меня одарили этим миром. Вести это стадо в таком вот покое и свободе. Она принимается считать всё семерками на удачу. Семь шагов вперед и обратно. Семерочка пучков рогоза. Шестерка пони, сбившихся поближе друг к дружке возле дома какого-то богача, и как они расступаются и являют ей седьмого. Как стоят отчужденно, взирают на походный строй эдаких низших животных, а затем делают шаг
Тропа ведет вниз, где смыкается с проезжей дорогой. Саундпост машет шляпой, чтобы все шли дальше. Ей бы хотелось продлить этот миг. Им встречается парняга, налегающий своим весом на ручную тележку, останавливается и приветствует их, кричит «здрасьте», стучит по жестянке, что свисает у него с тележки, и нараспев произносит свое имя и занятие: Батлер, ножовщик. Не надо ль чего поточить? Затем глазеет на Клэктона и показывает на него пальцем. Убитый он или как?
Позднее Уилсон вновь берется за двухструнную свою скрипку и отыскивает он вот что: песнь ненастроенного инструмента, скорбящего по тому, кто на нем играл, а то и, может, Уилсон сонастроен с чем-то еще, с отчаянием, призванным из самой глуби всех сердец. Клэктон берется подтягивать некой пьяной мык-песней, что льется негромко, но потом затихает.
Она говорит Колли, ты глянь на меня, зарабатываю на жизнь, веду скотину. Я тут главная. Кто б мог ожидать?
Представляет, как победоносно возвращается в Блэкмаунтин. Сорит деньгами и покупает вдоволь еды, чтобы хватило до нового урожая. Пытается увидеть их лица, малютки по имени Касси, но лица их ускользают, словно дым, в слепоту того, где они пребывают.
Стоянку они разбивают на сухой земле под деревьями возле реки. Когда сгружают Клэктона на свалявшуюся траву, он стонет. Вонь его замечает Саундпост. Милуй! Милуй! Что этот человек с собой сделал? Остальные тянут носы.
Хе! говорит Колли. Да он обосрался.
Уилсон садится на корточки в продувном холоде, лепит толоконные лепешки.
Колли говорит, разгадай загадку: что бело как благо, но черно как грех, вода ему всего милей, но не остается оно в ней?
Из кармана у Клэктона она умыкает мыло. Берет ведро и идет по тропе через заросли туда, где река вроде бы стоячая и сокрытая. Заговор дрока и елки как прикрытие. С проворством прочь из одежды, неторопливо соскальзывает с берега. Зубы скрежещут: вода вонзает клыки ей в лодыжки, грызет ей бедра. Она макается, погружается в воду целиком. Холод, тугой, как тиски, что все мысли сводит к молчанью, а саму ее – к плавучей недвижимости. Моется она медленно, воображает розоцветные пальцы, фарфоровую кожу. Гадает, не душу ли реки она слышит, а следом улавливает выводимый вдалеке призрак-звук, что наверняка выбаливает из той своей скрипки Уилсон. Она возносится бело и дрожаще на берег, принимается себя разглядывать. Стискивает грудь, пока еще не такую большую, как мамина, думает она. Скоро перегон закончится – еще пара ночей, говорит Саундпост. А дальше схожу да куплю себе хорошей ткани клок, чтоб утянуться. Смотрит, как два грачонка перелетают и успокаиваются на дереве, словно поглядеть на представленье, и тут-то слышит это: треск-звук тяжести по хворосту. Рука взлетает, чтоб прикрыть грудь, она падает на корточки и тянется за одеждой. Взгляд спешит туда, откуда звук, ступня пытается попасть в штанину, и вот она видит его – согбенную фигуру, удирающую средь деревьев, очертания Саундпоста. Она закрывает глаза, в уме видит реку, глазеющую черную голову той овцы.
Ожидание того, чему предстоит случиться, но Саундпост не произносит ни слова. Внутри у нее все вытоптано, словно ворвавшимися дикими зверьми: до чего же тупоумно это, вот так себя выдать. Подглядывает за Саундпостом, не глядя на него, пока тот жует свою лепешку. Лицо у него играет в свете костра, однако глаза сумрачно умалчивают. Она думает, он замкнулся и дуется. Решит, что все остальные знают; то, что я девушка, есть некий заговор против него.
Уилсон все лопочет и лопочет насчет того, как помечать скотину.